Политический сыск (Истории, судьбы, версии) - [41]
На склоне лет он стал жертвой той организации сыска и доноса, которую еще внедрял на царской службе, объединяя филеров и дворников в систему наружного наблюдения, той организации сыска, которая благополучно перешла в Советскую Россию. И его стараниями тоже.
ЯКОВ АГРАНОВ — ЧЕКИСТ,
ПРИШЕДШИЙ К ИНТЕЛЛИГЕНТАМ
Правда для самого себя
В ночь с 20 на 21 августа 1938 года в одной из камер внутренней тюрьмы на Лубянке ожидал расстрела бывший заместитель наркома внутренних дел Яков Саулович Агранов. Бывший второй человек в безжалостной системе НКВД, бывший комиссар государственной безопасности первого ранга.
Раздавленный предсмертной сумятицей ума, он сидел на тюремной койке не шелохнувшись уже несколько часов. О чем они были, мысли его? Может, о жизни, что закончится на рассвете, о матери, о людях, с которыми столкнула судьба, о Ленине, с которым работал, о Сталине, которого знал и которому написал безответное письмо, может, о жене Валентине, которая томилась в такой же камере и ждала свою пулю, о дочери Норе, которая оставалась сиротой? А может думал, как отнесутся потомки к его смерти? Ведь не лишен был тщеславия. И в тайниках оставил документы для будущих поколений.
Об этом думал или о другом — определенно сказать нельзя, свидетельств нет. Но одна мысль не могла миновать его разгоряченное сознание: если бы был на месте наркома Ежова, как поступил бы тогда в отношении себя арестованного? Себя, все признавшего и все подписавшего? Перед смертью не лгут. И, наверное, тогда он признался себе, что решил бы свою участь так же, как ее уже решили, — расстрелять. Признание, горькое до слез. Наверное, оно приходило в подобные минуты к тем большевикам, у которых преданность идее была замешана на крови, партийной дисциплине и страсти к политическим интригам.
Честнейшие — мы были подлецами,
Смелейшие — мы были ренегаты1.
В ночь перед расстрелом он не бился в истерике, и его стенания не взрывали предсмертный покой тюремной камеры. Утром, в пятом часу, его повели в расстрельную комнату. Он шел без ремня и без сапог, в бриджах и гимнастерке со следами споротых петлиц и шевронов комиссара государственной безопасности, шел сосредоточенно, даже как-то уверенно. И пулю принял молча, с открытыми глазами.
Агранов находит убийц Кирова
Первого декабря 1934 года в Ленинграде был убит первый секретарь обкома, член Политбюро Центрального Комитета большевистской партии Сергей Киров. Акт судебно-медицинской экспертизы гласил:
«...в 16 часов 37 минут после раздавшихся двух выстрелов Киров был обнаружен лежащим лицом вниз в коридоре третьего этажа Смольного... Изо рта и носа сгустками текла кровь, частично она была на полу... Через 7-8 минут Кирова перенесли в его кабинет. При переносе тела появилась доктор санчасти Смольного Гальперина. Она констатировала цианоз лица, отсутствие пульса, дыхания, широкие, не реагирующие на свет зрачки. Кирову пытались делать искусственное дыхание, приложили к ногам горячие бутылки. При осмотре была обнаружена рана в затылочной части. Прибыли врачи-профессора. Но помочь пострадавшему они уже ничем не могли. Смерть наступила мгновенно от повреждения жизненно важных центров нервной системы».
В последнее десятилетие в борьбе версий и выводов, исходящих от разных следственных бригад и комиссий, восторжествовало заключение комиссии Политбюро ЦК КПСС, датированное 1987 годом: Кирова убил Леонид Николаев. Это был акт отчаяния доведенного до крайности человека, истеричного по натуре, с признаками шизофрении. После выстрела в Кирова он стрелял в себя, неудачно. Его тотчас схватили, жалкого рыдающего субъекта.
Но Сталин сказал: «Ищите убийцу среди зиновьевцев». Заместитель наркома внутренних дел, руководитель Главного управления государственной безопасности НКВД Яков Саулович Агранов, который приехал в Ленинград с бригадой чекистов расследовать убийство, понял, что сталинские слова — это приказ. До этого он уже прочитал протокол допроса Мильды Драуле, жены Николаева, эффектной женщины, к которой питал далеко не платонические чувства Киров. В тот роковой день она спешила увидеться с ним. Николаев догадывался, а может, и знал об иной, тайной жизни своей жены. И он решился на отчаянный шаг. Но эта версия не «работала» на сталинское указание. Ведь нужно было доказать, что произошло политическое убийство.
Во время обыска на квартире Николаева был изъят его дневник. В нем-то и нашел Агранов ключевую для себя запись. «Я помню, — писал Николаев, — как мы с Иваном Котолыновым ездили по хозяйственным организациям для сбора средств на комсомольскую работу. В райкоме были на подбор крепкие ребята Котолынов, Антонов, на периферии — Шатский...»
Стоп! Вот они, ключевые узлы следствия, ложившиеся в схему Сталина. Осталось насытить ее следственным материалом. Стремительно работал Агранов — чувствовалась школа определенного рода.
Он, и его правая рука, начальник секретно-политического отдела НКВД Молчанов, и еще один сотрудник, меняясь, беспрерывно допрашивали Николаева. Ему внушали: «Назовите соучастников. Кто такие Котолынов, Шатский?» Заставляли говорить. Потом, обессилевшего, затаскивали в камеру. Его «сокамерник»-чекист докладывал: «Николаев бормочет во сне, упоминает имена Котолынова, Шатского, твердит, что Шатский слаб, если арестуют — все расскажет».
Четверть века назад бывший начальник Пятого управления (борьба с идеологическими диверсиями противника и защита конституционного строя) КГБ СССР Филипп Бобков опубликовал книгу «КГБ и власть», где подробно и откровенно описал сложность взаимоотношений между КГБ и ЦК КПСС, в т. ч. и политического сыска. Читатель впервые познакомился с особенностями партийного руководства органами госбезопасности в «андроповский период». В данное издание так же включена книга Эдуарда Макаревича «Филипп Бобков и пятое Управление КГБ: след в истории».
В книге Эдуарда Федоровича Макаревича рассказывается об интимной сфере жизни советских людей, которая долгие годы не предавалась огласке. Вопреки известному утверждению о том, что в Советском Союзе секса нет, автор доказывает обратное: сексуальная жизнь советского человека была не менее насыщенной, чем на Западе. В СССР существовали и свои секс-символы, такие, как Валентина Серова, Зоя Федорова, Лидия Смирнова, и свои «секс-бомбы» – Лиля Брик, Зинаида Райх и другие, – которые оказывали значительное влияние на политику страны и на ее руководителей.
Агентура – самая большая ценность любой спецслужбы. Это не только сеть шпионов, «добытчиков» информации, а и «собрание» людей, способных изменить мировоззрение граждан и политическую ситуацию. О некоторых агентах, оставивших след в этом мире, с которыми имела дело советская спецслужба, называвшаяся с момента своего рождения в декабре 1917 года Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем – ВЧК, рассказывается в этой книге. 20-е годы для ВЧК-ОГПУ отмечены судьбами Сергея Мельгунова, Александра Якушева, Николая Гумилева… 30-е годы – время НКВД, время агентов террора.
Эта книга о коммуникациях, изменяющих мир. На чем держится власть, как меняется общество? Как управляется хаос? Везде присутствуют массовые коммуникации, для которых нет границ, а есть только усложняющаяся культура. Как менялась их культура на протяжении XX столетия и меняется в эпоху постмодерна, рассказывается в этой книге. Сегодня культура коммуникаций, как культура экспансии смыслов и образов, как культура влияния на людей, как никогда готова к глобальному контролю масс. Коммуникационная культура довела до «совершенства» практику социальных переворотов и разгрома политических движений.
Пятое Управление КГБ было создано в конце 60-х годов ХХ века как ответ на американский вызов – появление в ЦРУ подразделений, нацеленных на слом политической власти в СССР путем идеологической и коммуникационной войны.Филипп Денисович Бобков, долгое время возглавлявший и курировавший пятое Управление, выстроил не узколобый политический сыск, подчиненный партийной бюрократии, а организацию, выявляющую сложнейшие социальные процессы и не только информирующую, но и силой аналитической мысли и политических предложений подталкивающую власть к определенным решениям в целях безопасности страны.
В пособии с позиций социологии и политологии рассматриваются вопросы влияния на массы, дается представление о социальном контроле как совокупности социальных действий. Характеризуются процессы социального контроля масс, объединенные общим понятием «общественные связи», раскрывается идеология и технологии «паблик рилейшнз».Для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальностям «Политология», «Социология», «Культурология», «Пабликрилейшнз», может быть полезно аспирантам, преподавателям вузов, научным работникам, специализирующимся в области социологии управления, политологии, политического и корпоративного «паблик рилейшнз», слушателям системы переподготовки и повышения квалификации.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
Что произошло в Париже в ночь с 23 на 24 августа 1572 г.? Каждая эпоха отвечает на этот вопрос по-своему. Насколько сейчас нас могут устроить ответы, предложенные Дюма или Мериме? В книге представлены мнения ведущих отечественных и зарубежных специалистов, среди которых есть как сторонники применения достижений исторической антропологии, микроистории, психоанализа, так и историки, чьи исследования остаются в рамках традиционных методологий. Одни видят в Варфоломеевской ночи результат сложной политической интриги, другие — мощный социальный конфликт, третьи — столкновение идей, мифов и политических метафор.
Автор книги – Фируз Казем-Заде, доктор исторических наук, профессор Йельского университета (США), рассказывает об истории дипломатических отношений России и Англии в Персии со второй половины XIX до начала XX века. В тот период политическое противостояние двух держав в этом регионе обострилось и именно дипломатия позволила избежать международного конфликта, в значительной степени повлияв на ход исторических событий. В книге приведены официальная дипломатическая переписка и высказывания известных политиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.