Политический сыск (Истории, судьбы, версии) - [39]

Примерно: 1) беллетристы, публицисты и политики, экономисты (здесь необходимы подгруппы: а) финансисты, б) топливники, в) транспортники, г) торговля, д) кооперация и т. д. техники (здесь тоже подгруппы: 1) инженеры, 2) агрономы, 3) врачи, 4) генштабисты) профессора и преподаватели и т. д. и т. д.».

Все сведения должны «стекаться в отдел по интеллигенции».

«На каждого интеллигента должно быть дело. Каждая группа и подгруппа должны быть освещаемы всесторонне компетентными товарищами... Сведения должны проверяться с разных сторон так, чтобы наше заключение было безошибочно и бесповоротно, чего до сих пор не было из-за спешности и односторонности освещения... надо помнить, что задачей нашего отдела должна быть не только высылка, а содействие выпрямлению линии по отношению к спецам, т. е. внесение в их ряды разложения и выдвигание тех, кто готов без оговорок поддерживать Совет. власть...»18

Такая позиция Дзержинского: не только высылка, а и работа с интеллигенцией (и оперативная — разложение в ее рядах, и воспитательно-политическая — выдвижение поддерживающих власть) — это скорее последствие влияния Джунковского на него. Джунковский, рассматривавший сыск как политическое искусство, как искусство игры, отвергавший чиновничьи, репрессивные методы работы с разными слоями общества, стал одним из создателей новой идеологии спецслужб. Идеологии, уже тогда во многом разделявшейся Дзержинским. Установки Дзержинского для аппарата ГПУ, изложенные им в той памятной записке по работе с интеллигенцией и определявшие стратегию работы с нею, стратегию сыска, были потом на долгие годы преданы забвению. В КГБ долго с переменным успехом шла борьба двух линий: административно-репрессивной и профилактической, социально-психологической, нацеленной на размывание инакомыслящих групп и лиц. Олицетворением этой второй линии в 70-е — начале 80-х годов в КГБ был генерал Филипп Бобков. Но даже ему, талантливому профессионалу спецслужбы, пользовавшемуся поддержкой Юрия Андропова, не удалось переломить ситуацию навсегда.

Но, конечно, звездным временем Джунковского в ВЧК было его участие в разработке операции «Трест». Операции, которая вошла в историю и в учебники для спецслужб. А когда она начиналась, только что закончилась гражданская война, и многочисленные белоэмигрантские организации, возникшие за рубежом, нацелились на реставрацию самодержавия в России. Всех их объединяла идея монархии. Они создали Высший монархический совет — штаб и идейный центр движения, активно искавшего опору среди интеллигенции, священнослужителей, бывших офицеров в Советской России. Они нашли Александра Якушева, бывшего статского советника, а тогда ответственного работника Наркомпути. Он стал их эмиссаром в организации подпольных групп. Когда его арестовали, Дзержинский потребовал полной информации о его жизни, характере, принципах — в соответствии с теми же установками, что были им изложены в памятной записке по работе с интеллигенцией. Якушев был человек, близкий по происхождению и стилю жизни к Джунковскому. И Дзержинский вместе с Джунковским и Артузовым, начальником контрразведывательного отдела ГПУ, думали о подходах к Якушеву, о вариантах его использования в противостоянии с белой эмиграцией. Тогда Джунковский высказал идею:

 — Белое движение нужно разложить изнутри. Для этого лучше всего замкнуть это движение на псевдоорганизацию в России. Через нее влиять на расстановку сил в эмигрантских организациях, на отношения между ними, на поддержание склок и дрязг, разных амбиций в возне за трон. Создав псевдоорганизацию, можно от ее имени выходить на ваших противников, чтобы их усилия направить в иную сторону. Как, например, Зубатов19 направил социальное недовольство рабочих.

Это была все та же теория Судейкина, закалившаяся в борьбе с революционными партиями, которой занимался Джунковский в полицейском ведомстве. Он-то и закаливал ту теорию в ежедневной практике сыскных буден.

Скорее всего после разработок Джунковского Дзержинский отдал распоряжение Артузову вести работу по созданию легендированной монархической организации на территории России для оперативной игры с Высшим монархическим советом. Ей дали название МОЦР — Монархическая организация центральной России. Шесть лет ГПУ занималось играми с белоэмигрантским движением через эту организацию. Шесть лет изо дня в день Джунковский вместе с Артузовым вели этот колоссальный эксперимент, требовавший изобретательности, системного взгляда, знания людей, искусства плетения связей. Игра требовала введения новых лиц, которые там, на Западе, создавали авторитет организации. Сегодня архивы говорят о том, что эта псевдоконтрреволюционная организация заручилась поддержкой видного деятеля партии Георгия Пятакова, по легенде «ярого антибольшевика»20, красного маршала Тухачевского21, бывшего царского генерала Потапова и других.

По разработкам Джунковского и Артузова маршал Тухачевский, генералы Красной Армии были представлены через белоэмигрантские круги как противники Советской власти, как люди, способные и готовые взять власть в свои руки. Информировали ли об этой легенде чекисты самого Тухачевского — неизвестно. Но спустя годы, как эффект бумеранга, через нашу разведку с Запада пошла обратная информация: Тухачевский готовит заговор против большевистского режима. На эти сведения наложилась фальсифицированная информация гитлеровской службы безопасности. Все это в конце концов приблизило кровавую развязку для маршала в 1937 году.