Политический сыск, борьба с террором. Будни охранного отделения. Воспоминания - [45]

Хабаровск гордился своим Китайским музеем, созданным генералом Гродековым, бывшим начальником этого края и ушедшим с этой должности по разногласию с военным министром Куропаткиным, так как Гродеков, предвидя войну с Японией, требовал немедленного усиления военной силы на Дальнем Востоке, меж тем как Куропаткин и Витте считали эти требования лишенными основания.

Гродеков и его сотрудники положили много труда к созданию этого музея. Тут было полное собрание всевозможных идолов, среди которых боги-целители, покровители путешественников, страшные боги заразных болезней, войны и пр. Особенно же разнообразна была коллекция злых духов, леших, домовых, мстителей и т. д. Затем следовал отдел казней и наказаний из воска, отрубленные головы в клетках, в том виде, как они выставлялись в Китае на площадях; мешочки с комплектом ножей для постепенного отрубания всех частей тела у пытаемых и казнимых; каменные мешки для заточения, где осужденный проводит время стоя; особые сосуды, из которых медленно капает горячее масло или расплавленный свинец на голову осужденного, огромные плоские палки, которыми бьют по пяткам до их размозжения. Изощренная жестокость, доходящая до садизма, поражала в этом отделе. Не представлялось тогда, что так скоро овладевшая Россией шайка пригласит китайских специалистов по пыткам показывать свое искусство на русских людях. Музей также был богат одеждами, предметами искусства, картами и таблицами.

Противоправительственная деятельность местного революционного элемента ни в чем ярко не проявлялась – то же распространение речей думских деятелей, пропаганда в союзах и на железной дороге и т. д.

Из Хабаровска я проехал в Благовещенск. Богатый хлебородный край, в большей части населенный переселенцами с Украины, внесшими в него особенность своей национальности и языка, настойчивость и любовь к земле. Из этих переселенцев были образованы те сибирские полки, которые покрыли себя славой на полях сражения, в особенности под Варшавой. Громадный город Благовещенск производит впечатление своей оригинальностью: всюду одноэтажные дома, среди которых несколько церквей и два огромных универсальных магазина, один против другого. Вблизи них устроены коновязи, к которым привязывают своих лошадей приезжающие иногда за тысячу верст покупатели. В политическом отношении застаю то же, что и в других местах. Власти живут сплоченно и своеобразно по-провинциальному, ежедневно, по очереди, посещая друг друга, причем некоторые выпивают лишнее. В день моего приезда было совершено днем открытое нападение шайки на золотопромышленника, привезшего накануне с известных Ленских промыслов десять фунтов золота. Его убили, золото забрали, а сами разбойники скрылись в глушь сибирских лесов. Такое преступление характерно в этих краях, где золотоискатели выслеживаются, ограбляются и убиваются. Опытные сибиряки умеют сами расправляться с такими шайками; они их заманивают и уничтожают. Война взяла у Сибири большинство молодого, сильного населения, как и во всей империи. Разбойники же, большею частью беглые каторжане, остались; их деятельность и смелость возросли, их стало много повсюду, в особенности на больших дорогах, причем к ним присоединялись теперь еще китайцы, и борьба с ними стала для власти трудной задачей, даже невыполнимой.

Из Благовещенска я выехал в Читу Дорога проходит по сибирской тайге, т. е. многовековым девственным лесом. Тайга мало исследована; местами леса обнимают площадь во много тысяч километров и воспеваются преступной Сибирью как пристанище беглых каторжан, исчезающих в их недоступной глуши. Там же образуются шайки смелых разбойников, подчас легендарных.

Для поездки мне был предоставлен прекрасный вагон, из стеклянной галереи которого видна была необозримая дикая Сибирь. Во всей Сибири, а в особенности в этой местности жизнь еще первобытная: человек один с природой, которая разнообразна и богата и особенно поражает повсюду своей необъятной ширью пространств. Все равно, степь ли, лес ли, они тянутся на тысячи верст. Сибиряки не считаются с расстоянием, и поездка за несколько сот верст на лошадях не представляется для них ничем необычайным. Самая Сибирь, от Уральских гор до Владивостока и от северных тундр до Монголии и Туркестана, заселена в преобладающей части русскими. Многие сибиряки, в особенности с окраин, по торговым делам побывали в Монголии или ходили за пушным зверем на Крайней Север. Из соприкосновений с инородцами Сибирь восприняла предрассудки, буддийские и самоедские колдовства и поверья, поэтому в Сибири многие верят в колдунов, заговоры и пр. Кроме того, там много сектантов; они живут богатыми силами, в недосягаемой глуши, собственной жизнью, создав свои обычаи и законы. Много также скитов, т. е. монастырских общин, о существовании которых зачастую почти никому не известно.

В Чите я продолжал жить в вагоне, выезжая по делам в колесном экипаже. Не знающему Сибирь эта особенность бросается в глаза: всюду снег, а здесь пыльные улицы при сорока градусах мороза; в Чите иногда целую зиму не бывает снегопада. Здесь работа социал-демократов развилась так широко, под прикрытием союзов и библиотек, что в одном из донесений Департаменту полиции мне пришлось отметить, что в случае революции в Чите областной революционный комитет вполне уже сформирован, о чем я и доложил местному начальнику. На это он только пожал плечами и, разведя руками, ответил: «Ничего не поделаешь, нет доказательств». В таком же духе были и заключения по вопросам о революционной пропаганде на железной дороге и на городских лекциях. В обществе совершенно открыто говорили о надвигающемся перевороте, ответственном министерстве и непопулярности Царя и правительства.