Политический порядок в меняющихся обществах - [182]
В однопартийной системе процессы, определяющие правительственную политику и лидерство, происходят почти исключительно в рамках правящей партии. Могут существовать и мелкие партии, но они слишком малы, чтобы оказывать сколько-нибудь существенное влияние на то, что происходит в правящей партии. В середине XX в. однопартийные системы существовали в коммунистических государствах, в авторитарных режимах, существовавших, например, в Испании при Франко или националистическом Китае, в Тунисе, Мексике и почти во всех государствах Африки к югу от Сахары. При доминировании одной партии только она имеет возможность править страной, но при этом две или три оппозиционные партии, представляющие обычно какие-то специфические социальные силы, достаточно сильны, чтобы оказывать влияние на политический процесс внутри правящей партии. Короче говоря, правящая партия не монополизирует политику; она должна быть в определенной степени отзывчива к другим политически активным группам. В тот или иной период времени системы с доминированием одной партии существовали в Индии, Бирме, Малайе, Сингапуре, Южной Корее, Пакистане и некоторых африканских государствах.
В двухпартийной системе одна из партий может быть сильнее другой, однако здесь, в отличии от системы с доминированием одной партии, более слабая составляет оппозицию, достаточно значительную, чтобы быть реально способной на формирование альтернативного правительства. Правящая партия в системе с доминированием одной партии вполне может опираться на меньшинство населения, но фрагментация других политических групп такова, что доминированию правящей партии ничего не грозит. В 1950-х гг. христианские демократы в Германии имели поддержку большей части электората, чем партия Конгресса в Индии, однако во втором случае мы имели систему с доминированием одной партии, поскольку у правящей партии не было серьезного соперника. В Германии же им были социал-демократы. В двухпартийных системах существуют и малые партии, они даже желательны здесь, поскольку служат инструментом политического баланса, однако сущностная характеристика системы состоит в том, что только две из партий способны сформировать реальное правительство.
Что же касается многопартийной системы, то здесь ни одна из партий не может самостоятельно сформировать правительство и вообще существенно возвышаться над другими. Одни партии могут быть больше, другие меньше, но формирование правительства требует коалиции нескольких партий, и несколько коалиций могут составить базис правительства. В этой ситуации партии могут входить в правительство, затем выходить из него, присоединяясь к оппозиции — и все это в результате не каких-то изменений их позиции в отношении электората, а перемен в позиции или амбиций их лидеров. Граница между многопартийной системой и системой с доминированием одной партии часто очень размыта. Довольно распространенный промежуточный тип — это когда одна из партий существенно больше других и располагается при этом ближе к центру политического спектра. Таким образом, она входит в любую правительственную коалицию, как это годами было с партией Мапай в Израиле и социал-демократами в Италии.
Авторы работ о политике тратят много слов, обосновывая сравнительные преимущества однопартийных систем и систем, построенных на политическом соревновании, для целей модернизации. Однако, если говорить о политическом развитии, важно не число партий, а сила и адаптивная способность данной партийной системы в целом. Предпосылка политической стабильности — партийная система, способная инкорпорировать новые социальные силы, возникающие в ходе модернизации. С этой точки зрения число партий имеет значение только в той мере, в какой это влияет на способность системы обеспечить институционные каналы, необходимые для политической стабильности. Проблема, следовательно, состоит в том. существует ли зависимость между числом партий и их силой в модернизирующихся странах, и если существует, то какова она.
В глобальном масштабе похоже на то, что сколько-нибудь существенной связи нет. Как видно из таблицы 7.2, сильные партии, как и слабые, могут существовать в любом варианте системы с точки зрения численности составляющих ее партий. Огрубленная классификация, сделанная на основе этой таблицы, по-видимому, подтверждается таблицей 7.3, которой Банкс и Текстер иллюстрируют связь стабильности партийной системы с числом в ней партий. Отсутствие нестабильных однопартийных систем может быть скорректировано, если принять во внимание африканские государства, где в 1960-х гг. произошли военные перевороты.
Таблица 7.2. Сила и число партий
Источник: Arthur S. Banks and Robert В. Textor, A Cross-Polity Survey (Cambridge, M.I.T. Press, 1963), p. 97–98,101.
Таблица 7.3. Партийная стабильность и число партий
Источник: Arthur S. Banks and Robert В. Textor, A Cross-Polity Survey (Cambridge. M.I.T. Press, 1963). p. 97–98,101.
Таблица 7.4. Успешные перевороты в модернизирующихся странах: с 1945 г. или года получения независимости до 1965 г.
Однако это явное свидетельство отсутствия значимой корреляции между числом и силой партий не отражает всей полноты картины. Связь между этими двумя факторами варьирует в зависимости от уровня модернизации. На высоких ее уровнях любое число партий может составить сильную систему. То же самое и на низком уровне: однопартийная система может быть и сильной, и слабой. Многопартийная же система всегда слаба. 12 стабильных многопартийных систем у Банкса и Текстора включают Израиль и 10 западноевропейских стран; две сравнительно стабильные системы представлены Италией и Коста-Рикой; 13 нестабильных многопартийных систем включают 10 латиноамериканских стран, две азиатские и по одной из Среднего Востока и Африки. Короче говоря, ни одна из модернизирующихся стран не имеет многопартийной системы. Единственное видимое исключение — Израиль — представляется сомнительным.
