Политическая история брюк - [38]

и к праву передвигаться, которое дает эта конституция каждому из своих членов, без различия пола. Наши женщины-реформаторы восстают для того, чтобы восстановить естественные прерогативы женщины, чьи права были ущемлены нашими глупыми обычаями.

Еще вчера бывшие чем-то утопичным, брюки становятся реальностью. Как замечает немецкая подруга Жанны Деруан, о них уже говорит пресса, а несколько дам начинают их носить. «Вот как здравый смысл немцев снова опережает галантный дух французов», — комментирует это сообщение Almanach des femmes. Действительно, антифеминизм галлов служит брюкам сомнительной рекламой.

Глава V. Синие чулки, везувианки и мужеподобные женщины

Со времен Античности женщина, переодетая мужчиной, служила прообразом перевернутого мира, который так ценили юмористы. Чем больше общество отстраняло женщин от общественной сферы, от образования и политической власти, тем больше умы доминирующего пола терзал страх реванша. Инверсия ролей — это антифеминистский фантазм^{255}. XIX век подтверждает этот тезис, производя на свет множество карикатур, порой весьма глубокомысленных, а также новостей и научно-политических статей на эту тему. В этом процессе участвуют самые известные художники, например Домье, Эдуар де Бомон, Шам или Альбер Робида. Их мишенью становится «свободная женщина», которая обязательно изображается мужественной и в соответствии с духом времени: женщина-писатель, синий чулок, разведенка, участница клубов 1848 года, «соусоциалистка»[38], женщина на баррикадах. Вершиной воображаемых образов стала полностью придуманная «везувианка», но в самом этом мужском соображении, к которому примешиваются идеология, фантазии, страхи, влечение и отвращение, следует видеть важную часть генезиса женских брюк. Из юмористических серий с участием мужественной женщины можно выделить три основные темы: она хочет власти и получает ее; она вооружена и проявляет жестокость; она страшна и отпугивает любовь. Варианты и популярность этих тем определяются политическим контекстом: революция 1848 года, Коммуна, подъем феминизма во времена Третьей республики.

Истоки: споры о кюлотах…

«Носить кюлоты» — это старое французское выражение, означающее «иметь власть», особенно в домашней среде. В принципе, обычно их носит мужчина, но в конечном итоге это народное выражение, которое не теряет актуальности, начинают чаще применять к женщинам.

Тема спора о кюлотах весьма избита. Первые свидетельства о них мы встречаем в средневековой скульптуре, в современную же эпоху этих изображений стало множество. Все эти образы имеют женоненавистнический подтекст и демонстрируют немыслимое, которого следует избежать: женщина побеждает мужчину. Можно даже пойти еще дальше — к комическому театру Аристофана, который в «Лисистрате» изобразил «сексуальную забастовку» женщин и захват ими Акрополя; эту пьесу часто неправильно понимают и прочитывают наивно как искаженное отражение реальности^{256}. На самом деле это выражение страха перед всеобщим восстанием женщин против мужской власти на несколько веков опередило организацию коллективного движения, выступающего в защиту равенства полов, а не за половую инверсию доминирования…

Споры о кюлотах велись самые разнообразные, но часто они строились вокруг принципа «мир наизнанку». К примеру, на эпинальской картинке[39] под названием «Большая семейная свара» сын и собака стоят на стороне женщины, а дочь и кошка — на стороне мужчины^{257}. Ощущение беспорядка создается за счет перевернутых предметов, прялка, на которой работала женщина, лежит на земле. Она размахивает веретеном, он — палкой. Предмет ругани — французские кюлоты с висящим гульфиком на пуговицах. Благодаря другой изображенной одежде (платье в стиле ампир на кукле, лежащей слева, брюки мужчины) ее можно приблизительно датировать 1810-ми годами. Эта сцена наводит на мысль о крестьянском обществе, в котором ходило множество поговорок на эту тему: «Держи штаны, если хочешь мира» (Корсика); «Ни женщине штаны, ни мужчине юбка» (Каталония) — все их приводит Мартин Сегален^{258}. Подобная инверсия встречается и в городской, пролетарской или буржуазной среде.

Какова причина этого спора? Ревность обманутого мужа, зарплата, спущенная в бистро… Успех этих картинок объясняется их тесной связью с традиционной культурой, выразительностью и большим распространением, начиная с конца XVIII века, посредством типографии Эпиналя и торговцев вразнос. Мало представленная в живописи^{259}, тема кюлотов как символа инверсии половых ролей, разрушающей установившийся порядок, изначально народная. Никто не знает, кто выйдет победителем из этой потасовки. Время замерло… За сценой из окна наблюдает соседка или сосед. В их взгляде не только любопытство — это общественная оценка, ведь на кону стоит честь — честь мужа, лишенного кюлотов. В XIX веке, если эти картинки сопровождаются комментарием, то в нем обычно говорится, что ссору начала разгневанная жена, желающая «стать единственной хозяйкой». Конечно, мужчина несовершенен. Он ищет утешения в алкоголе и самовыражается с помощью ударов палки. Муж: «Муж, лишенный штанов, — / Это мужчина, которого выставляют за дверь». Жена: «Пусть лучше мне сломают ребра, / Чем я отпущу кюлоты». Мальчик: «Мама, отдай кюлоты папе, / Который их уже не будет носить». Дочь: «Папа, отдай кюлоты маме, / Чтобы вернуться и жениться на мне»