Политическая философия: учебное пособие - [20]

Представители институционализма в современной политической системе выделяют такие важнейшие структуры, как институт президентства, правительство, парламент, система разделения властей, конституция, партии, государственная служба, систему права[53]. Изучение сложившихся институционализированных форм политической жизни действительно важно, поскольку политические институты, в отличие от текущих политических процессов, достаточно устойчивы и стабильны. Использование институционального подхода в политической философии привлекает ученых простотой и доступностью методологии: политические институты достаточно легко изучать, поскольку они существуют легально на основе известных законов, правил и норм.

Однако критики этого подхода напоминают: увлечение институционализмом в первой половине XX в. привело к тому, что в политической философии долгое время господствовало ложное убеждение: заимствование институтов демократии, хорошо зарекомендовавших себя в странах Запада, способно сыграть решающую роль и ускорить процесс модернизации в странах «догоняющего развития». Как замечает И. Валлерстайн, институционализированное обществоведение сегодня справедливо обвиняется в создании ошибочного образа социальной реальности из-за неверного осмысления, грубого преувеличения роли Запада в эпоху модернити[54].

Более 40 стран Африки буквально скопировали, «переписали» Конституцию США, но на практике это ни на йоту не приблизило их к идеалам демократического общества. Оказалось, что сами по себе политические институты мертвы без живой человеческой активности, без высокой политической культуры людей. Институты — это застывший «каркас» политической системы, но вдохнуть жизнь в эти мертвые формы может только сам человек. Не случайно в классических работах М. Вебера институциональный анализ всегда дополнялся глубокими социокультурными изысканиями.

Критика институционализма способствовала развитию нового течения в рамках этого подхода, который получил название неоинституционализма. Первоначально сторонники нового направления (Дж. Марч, Дж. Ольстен) всерьез претендовали на то, чтобы принципиально изменить методологию исследования государства и других политических институтов, обвиняя классический институционализм в редукционизме и утилитаризме — стремлении упрощенно трактовать политические институты и политическую жизнь. Неоинституционалисты стремились сделать акцент на том, что институты играют более автономную роль в современном обществе, поэтому их следует рассматривать «как политических акторов в своем собственном праве». Они призывали также шире использовать бихевиористские модели в институциональном анализе.

Однако современные исследователи справедливо подчеркивают, что новизна идей неоинституционалистов была весьма относительной: по существу, исследование институтов — это не столько теория или метод, сколько тема[55]. Констатируя утрату политической системой некоторых функций, большинство ученых все же признает, что сохраняется фиксация на политической системе как эксклюзивном центре политики[56].

Еще одним влиятельным течением в политической философии второй половины XX в. стал постмодернизм. На смену классическому типу рациональности с ее всеупорядочиваюшим детерминизмом, преклонением перед Разумом с большой буквы приходит постмодернистская раскованность, радикальная гетерогенность, непрерывная дифференциация, отрицание всякой упорядоченности и определенности формы.

Немецкий философ Макс Мюллер называет конкретную дату рождения постмодернизма как массового интеллектуального течения — 1968 г., год массовых студенческих выступлений. По его мнению, в основе происшедшего лежало то, что можно было бы назвать «утратой смысла». Если в обществе исчезает «смысл», то возникают благоприятные условия для появления нигилизма, анархии, уничтожения любых обязательств и обязанностей перед обществом, отрицания всех и всяческих норм. Этот мятеж, выросший из смысловой пустоты, был мятежом «анархического освобождения, с одной стороны, и революционного изменения мира, несущего новые социальные обязательства, — с другой»[57].

Постмодернисты подвергли критике основные объясняющие парадигмы и концепции, наработанные наукой за предшествующие столетия. Возникло, говоря словами французского философа Жан-Франсуа Лиотара, тотальное недоверие к «метанарративам»[58], обосновывающим устойчивую целостность реального мира. Вообще идея целостности, единства была изгнана постмодернистами из научной методологии как несостоятельная. Ее место занял форсированный плюрализм. Каждый процесс, каждый предмет материального мира стал рассматриваться не в качестве целостной самости, а как множество не сводимых друг к другу линий или изменений.

Идея научной универсальности также была признана безнадежно устаревшей, ее место заняла установка на принципиальное разнообразие познавательных перспектив. Постмодернисты отвергли высокие стандарты научного знания, высокие научные авторитеты, необходимость верификации и доказательности выдвигаемых аргументов. Непрофессионалы были уравнены с профессионалами в их способности изучать и объяснять мир. Как остроумно заметил французский философ Мишель Фуко, постмодернизм объявил «право на восстание против разума».