Полигон: простые желания - [69]

— Какой пес? — я совсем обалдел от такой тирады.

— Толстый. Северный, — Лена со злобным ехидством прищурилась и продолжила: — Ты совсем отупел? В народе его еще называют «полный писец».

Мы начали смеяться, но в дверь засунулась голова Андрея. Он был бледный и какой-то неухоженный, как бродячая собака. Вернее — пес. Северный.

Я снова заржал. Лена внимательно посмотрела на меня, потом на Андрея, и тоже рассмеялась, угадав причину.

— Я пришел… — начал было лейтенант, но его голос потонул в новом взрыве нашего смеха.

Андрей неодобрительно покачал головой и зашел весь.

И вовсе он был не толстый, вернее, не полный. На этот раз Лена меня опередила. Лейтенант покосился в зеркало, которое красовалось у меня на стенке. Лене однажды показалось, что с ним будет красивее. В смысле, с зеркалом.

— И чего вы ржете? — лейтенант невозмутимо пожал плечами. — Так вот, я пришел…

Это начинало напоминать истерику: я уже говорить попросту не мог, а Лена все-таки смогла. Лучше бы она молчала.

— Не надо… — заскулила она. — Еще рано приходить! Мы еще продержимся немного…

— Ну, хорошо. Значит, я еще не пришел, — легко согласился Андрей. — Но поскольку я уже здесь…

Перегрузка действительно плохо влияет на голову. В какой-то момент я просто перестал соображать. Я катался по полу и мычал что-то похожее на: «…он еще не пришел, но он уже здесь… о-о-о… он не полный — худой! В смысле нам будет совсем худо… о-о-о… не спрятаться — уже здесь…»

Через некоторое время нам стало немного легче и, прервав Андрея, который хотел снова что-то сказать, я попросил:

— Давай так: ты просто скажешь, зачем пришел. Только без пространных уточнений касательно твоего перемещения. А то мы сейчас несколько в… нервах.

— В шизофрении, если точнее, — поправил лейтенант. — Я хочу с тобой поговорить.

— Ну так говори. Или я еще не настолько в форме?

— Я хотел поговорить ЛИЧНО с тобой, — произнес Андрей. — Извини, Лена, но работа есть работа.

— Да, я понимаю, — еще хихикая произнесла девушка и направилась к выходу, — когда закончите, позовете, а то у меня там еще семь платежей не проведено. А завтра с утра мне понадобится очередное интернет-кафе, чтобы все это проплатить.

Когда за ней закрылась дверь, лейтенант не спеша достал бутылку «Мадеры», налил два стакана, а потом, намазав бутерброд «имени меня», с ветчиной и «Виолой», молча вручил все это мне.

— Настолько серьезно? — спросил я. Мою веселость как ветром сдуло.

— Не знаю, — проговорил он и, опустившись в кресло, устало пригубил вино.

— Даже так?

— Вот именно.

Я не спеша отпил полстакана, без удовольствия прожевал бутерброд и закурил, стараясь прийти в норму. Постепенно это у меня получилось.

— Теперь рассказывай.

— Мы все загружены работой под завязку, — начал лейтенант, равнодушно разминая сигарету, — но мы, я имею в виду нас двоих, не задумались, что же мы делаем в целом.

Мне была знакома эта его манера общения, и я сделал вывод, что разговор предстоит серьезный и мне не удастся отделаться общими фразами.

— Как что мы делаем? — опешил я. — Мы строим себе офис на острове, с которого будем вести дела. Да мы говорили об этом десятки раз.

— То-то и оно, что десятки… и наши «глаза» станут охранять покой этого острова и нас всех? Я правильно понимаю?

— А что тут не так? — переспросил я, ощущая неприятный холодок в животе.

— Все так. Да только зачем им охранять нас? Не проще ли для них будет нам с тобой тихо перерезать горло, девочек пустить «на хор», а самим возглавить дело? Как тебе такой расклад?

— Пока я жив — ты будешь у них старшим. А без меня они… — начал я и осекся.

— Дошло, — удрученно проговорил Андрей. — Каждый раз, когда их на операцию вожу, я опасаюсь чего-то подобного. Но на операциях они первым делом стреляют, да и документов у них нет. Теперь же ты достаешь всем нам фальшивые паспорта, причем настолько достоверные, что и Интерпол не подкопается. Так?

— Так. Но не можем же мы на острове держать людей, которых любая проверка отдаст под суд только за то, что у них нет документов и они, по сути, являются незаконными эмигрантами. Мы это уже на себе прочувствовали.

— Правильно. Ты это понимаешь, я это понимаю. Но, что хуже всего: они тоже это понимают. А дальше? Что их удержит? Браслеты? Но для того, чтобы нажать на кнопку, нужен ты. Никого другого эта железяка не послушается, Андрей пнул ногой по столу с «большим» компьютером. — А если ты дашь кому-то красный допуск, даже если представить это технически возможным, то тогда ты труп почти сразу. Объяснить?

Объяснять не было нужды. Я замотал головой и, допив вино, полез за любимым «Бургундским».

— Нет, — остановил меня лейтенант. — Только «Мадера». Ей хоть залейся, а французское не трогай.

— Это еще почему? — удивился я. Моя рука застыла в воздухе в непосредственной близости от вожделенной бутылки.

— Ты его любишь. Когда ты его пьешь, тебе кажется, что все вокруг не так уж и плохо. Ты очень подвержен таким мелочам.

— Что, настолько? — кисло улыбнулся я и налил себе «Мадеры».

— Сам знаешь, — буркнул он и продолжил: — Надеюсь, ты понимаешь, что отпустить их «на волю», как ты щедро пообещал, мы тоже не можем.