– Ребенок говорил о пяти близких, – напомнил Шурик. – Кого еще берем?
– А вот о пятом я совсем забыл, – честно признаюсь я. – У меня кандидатур нет. Артем?
– Если мне не изменяет память, а изменять ей вроде не с кем, – хихикнул Артем, – то спиногрыз, то есть ребенок, вещал "не более пяти". Так что пятый лишний, при условии, что твоя красавица в команде.
– О'кей! Только она не моя, – уточняю, осудительно посмотрев на Артема. Честно говоря, я удивлен его столь быстрой капитуляцией в вопросе принятия Вики в нашу команду. Обычно он менее сговорчив и уперто стоит на своем, даже ощущая собственную неправоту. – Пока, не моя, – добавляю тихо, почти про себя.
Шурик все-таки услышал последнюю фразу и улыбнулся с легким намеком на недоверие. Я с ним полностью согласен – вероятность перейти к более плотному общению с Викой у меня почти равна нулю. Но как говориться – "Кто не рискует, тот не пьет шампанского". И как обычно дополняет Артем – "… и не мучается по утрам тяжким похмельем".
Артем мнит себя большим остряком и в разговоре постоянно блистает перлами нашей юмористической эстрады. Он их специально учит наизусть, для создания так сказать антуража. Но не все и не всегда понимают его юмор. Бывают обиды, иногда переходящие, как говорят в карате, фулл контакт – полный контакт, особенно со стороны женщин, не способных постигнуть всю глубину его утонченных шуток…
Закончив обильную трапезу, делим обязанности. Артем, как существо скупое до неприличия и способное торговаться даже с автоматом по продаже газировки, берет имеющиеся у нас деньги и занимается закупкой потенциально необходимого снаряжения. Я с Шуриком обследуем место отправки, ищем Вику и пытаемся ее привлечь к предстоящему безобразию.
Обследование места отправки ничего не дало. Полянка как полянка. Парк как парк. В меру загаженный… С черными пятнами – следами походов на шашлык аборигенов из близлежащих пятиэтажек.
В центре парка, на бетонном постаменте сплелась воедино толпа железных мужиков обвешанных оружием всех мастей, воплощая в себе давно забытую среднестатистическим большинством идею. Из-под кустов выглядывают пустые водочные бутылки, хищно целясь жерлами горлышек в проходящих мимо людей. Метрах в десяти от памятника, на лавочке сидит группа подростков, пускающая по рукам косяк с марихуаной. Может и с чем другим, но вид у ребят полностью отъехавший. В остальном, никаких видимых аномалий.
Все как всегда.
– Вот. Здесь, – тыкает Шурик пальцем в серединку самой обычной полянки, укрытой от любопытных глаз буйными порослями кустарника и вереницей молодых деревьев.
Становимся на четвереньки и внимательно, метр за метром, просматриваем полянку.
Ничего. Кроме осколков битых бутылок, десятка окурков и одного использованного презерватива ничего обнаружить не удалось.
– Странно. Когда я отсюда уходил вместо полянки уже был кустарник и трава по пояс. А теперь опять все нормально, – удивленно сдвигает плечами Шурик, и в очередной раз пристально осматривает окружающую нас зелень.
– Более чем странно! Смахивает на навороченный розыгрыш с иллюзионом, – мрачно констатирую, поднимаясь с колен. И снова в душе заклубились смутные подозрения. Как-то все идет не так… Даже не понимаю, что меня настораживает… Мы словно музыканты играющие по написанным нотам. И даже если очень захотеть сфальшивить не получится… Не дадут! Тут сам собой напрашивается вопрос: а кто собственно не даст? Кто писал эти самые ноты? Может это…
– Па! Глянь! Педики! – слышится из-за спины восторженный детский голосок.
Такие слова заставляют меня моментально обернуться. Все подозрения мгновенно развеиваются от столь внезапного вмешательства.
На тропинке в паре метров от нас стоит пара. Похоже отец с сыном лет шести и сын тыкает в нас пальцем не оставляя ни малейшего сомнения в том, кто в этом парке по его мнению является представителем сексуальных меньшинств.
Обкуренная молодежь на лавочке дружно заржала и начала довольно громко развивать тему нетрадиционной ориентации в условиях пересеченной местности.
Глядя на мое свирепеющее лицо, папаша с сыном поспешно ретируются. Мальчик семеня толстым ножками рядом с широко шагающим покрасневшим как помидор отцом обернулся и взглянул на меня. Удивительно, но на его лице застыло непонимание. Как будто он сказал совершенно не то, что хотел, а то, что его заставили. Заставили!
Отрицательно машу головой, разгоняя плетущуюся паутину подозрений. Нет. Так нельзя… Это уже паранойей попахивает. Подозревать шестилетнего мальчика… Глупость!
– Что это было? – оборачивается Шурик, не видевший эту парочку и похоже, погруженный в свои мысли даже не слышавший слов ребенка.
– Обознались, – с угрюмым взглядом провожаю удаляющиеся спины папаши и сына. – Ладно, поехали, а то нам еще и зоофилию припишут, – говорю, глядя на сонно зевающую собаку, вылезающую из кустов в полуметре от все еще стоящего на четвереньках Шурика. Похоже, мы, своими изысканиям потревожили ее сон.
– К Вике? – с улыбкой интересуется Шурик.
– Да, – делаю вид, что совершенно не обратил внимание на промелькнувшую в его голосе насмешку.
