Полиция "свободного общества" - [18]

Чувствуя ослабление позиций капиталистического строя и его историческую бесперспективность, силы империалистической реакции сплачиваются и все чаще выступают открыто, применяют любые средства против рабочего класса и всех прогрессивных сил, попирают буржуазную законность. Опыт классовой борьбы во второй половине XX века принес много новых доказательств того, что в ответ на подъем рабочего, демократического движения, на усиление революционных тенденций в массах реакция мобилизует все силы, чтобы повернуть социальное развитие вспять. Как свидетельствует история, империалистические круги обычно стремятся предупредить нарастание сил революции путем усиления реакции, что на практике осуществляется именно силой карательного военно-полицейского аппарата государства. С каждым этапом нарастания революционных движений происходят модернизации национальных полицейских структур. В Японии, например, большой размах массовых выступлений демократических сил вынудил правительство изыскивать в последние годы новые организационные формы полицейского насилия. Были сформированы особые полицейские части, предназначенные исключительно для борьбы с „гражданскими беспорядками”, которые получили название „Кидотай”, что в переводе означает „мобильные части специального назначения”. Части „Кидотай” сформированы на общегосударственном, столичном и региональном уровнях.

Об этом явлении откровенно говорят и буржуазные социологи: „Если политическое волнение растет, то аргументы, выдвигаемые общественной безопасностью, имеют все больший вес”³⁹. Постулат этот не новый, буржуазия издавна выдает свою классовую безопасность за „общественную безопасность”, используя против революционных движений полицейские силы.

В условиях обострения классовых антагонизмов буржуазные власти чувствуют себя в рамках буржуазной законности все более „стесненно”, чем и объясняется их откровенное стремление к увеличению и укреплению полицейского аппарата, к всестороннему расширению полицейских полномочий, Всеобщее разрастание сети полицейских учреждений позволяет осуществлять широкий внесудебный произвол для борьбы с классовыми противниками. Только очень доверчивые люди могут обмануться чисто внешними проявлениями благонравия в поведении полицейских охранителей отчужденной от общества власти, этих преданных традициям огнестрельной этики и безразличных к нормам права и гуманности рыцарей дубинки и пистолета.

Провозглашая лозунг „полиция отделена от политики”, буржуазные политики и полицейские теоретики вместе с тем совершенно определенно утверждают: полицейский должен помнить, что перед лицом противников „слева” он постоянно находится в состоянии необходимой обороны. Такова откровенная и общепризнанная на Западе социально-политическая ориентация буржуазных „солдат спасения”. „Многие исследования, особенно в США и Скандинавских странах, показали, что риск быть арестованным возрастает в обратно пропорциональной зависимости от социально-экономического положения”⁴⁰.

Особую степень мобилизованности проявляет полицейский аппарат в условиях „чрезвычайного положения”, когда полиция приобретает сверхординарные внеконституционные полномочия по применению прямого насилия на основе упрощенной процедуры. В случаях массовых антиправительственных выступлений, национально-освободительных движений, повышения революционной активности трудящихся контрастнее всего ощущается место и роль полицейских служб в механизме буржуазного государства. Законность в подобных случаях заменяется военно-полицейским произволом.

Репрессия в виде открытого полицейского насилия имеет определенные правовые предпосылки, проистекающие из самой сущности буржуазного права, включающего в себя „законное беззаконие”. Расширение правового регулирования при государственно-монополистическом капитализме способно сгладить (хотя и формально) некоторые социальные противоречия. Оно может частично и временно урегулировать отдельные конфликты, однако не способно устранить их окончательно, ибо рано или поздно в реальной действительности противоречия и конфликты снова выступают на передний план и, расшатывая правовые формы, превращают их в нестабильные и неэффективные. Вот почему попытка остановить демократические движения правовым путем дополняется произволом резиновой дубинки. Такова характерная черта „свободно-демократического правового государства”. Свидетельством тому служат многочисленные случаи жестоких подавлений массовых народных волнений в капиталистических странах.

Будничная капиталистическая действительность полна свидетельств того, что буржуазная полиция наших дней имеет главной своей целью не охрану имущества и жизни отдельных граждан от преступников; а в основном и главном откровенную защиту класса капиталистов в целом. И не случайно в самых новейших буржуазных исследованиях можно встретить „социологически обоснованные” концепции, призывающие к оказанию большей правительственной поддержки полиции, расширению ее правовых позиций, упрочению финансовой базы, повышению профессиональных качеств полицейских. Как правящий в антагонистическом обществе класс буржуазия всегда понимала и понимает, кому именно она обязана своим классовым господством. Норвежский ученый-криминолог И. Анденес пишет: „О том, что может произойти, если осуществление государственной карательной функции будет полностью приостановлено на довольно длительный срок, остается только догадываться. Нам представляется, что такой сложный механизм, как современное индустриальное общество, едва ли сможет продолжать действовать без полиции и уголовных судов”