Полиция на похоронах - [79]

Миссис Каролина не сводила черных глаз с молодого человека, а он не уставал восхищаться ее спокойствием и выдержкой даже перед лицом столь удивительных обстоятельств.

– Джордж упомянул второго свидетеля, – медленно продолжал Кэмпион, – и тут уж все мои сомнения окончательно развеялись. Помните, когда кто-то начертил символ на окне, я подумал, что какой-то человек – вероятно, бродяга – пытается передать некое послание жителю дома. А Уильям однажды рассказывал, что в день смерти Эндрю видел Джорджа в компании бродяги. Я тогда не придал этому особого значения, поскольку…

На лице старухи появилась горькая усмешка.

– Поскольку Уильям может назвать бродягой любого плохо одетого человека. Да-да, я понимаю, можете не объяснять. Продолжайте.

– Вчера вечером я понял, что этот таинственный незнакомец уже неделю не общался с Джорджем, поскольку тот вынужденно отошел от дел, и теперь наверняка следит за домом. Ночью он захочет выйти на связь с другом, рассудил я. Конечно, это опять-таки была лишь теория, притом весьма сомнительная, но я решил на всякий случай не ложиться спать и посмотреть, что будет. А потом я схватил и допросил несчастного.

– Это я вижу, – сказала старуха, многозначительно посмотрев на синяк под глазом Кэмпиона. – И я вам очень признательна!

– Ну что вы, для меня это такая честь… – галантно ответил мистер Кэмпион.

Его побитое, тонкое лицо цвета слоновой кости расплылось в улыбке.

– У вас куда больше мозгов, чем у большинства ваших родственников, – проговорила миссис Фарадей. – А уж обаянием природа не обделила всю семью. Бродяга, как я понимаю, доставил вам немало хлопот?

– Поверьте, я ему доставил поболе, – скромно заметил мистер Кэмпион. – С помощью нескольких весьма грубых приемов и методик, описывать которые я не стану, мне удалось вытянуть из него удивительнейшую байку – впрочем, имеющую прямое отношение к нашему делу. Судя по всему, в то воскресенье мистер Беверидж прибыл в Кембридж вместе с Джорджем, которого он знал уже довольно давно и которым искренне восхищался.

– Джордж умел пустить пыль в глаза, – неожиданно проговорила миссис Каролина. – Этого у него не отнять. Полагаю, в том обществе он был великаном среди пигмеев. Продолжайте.

– Воскресным утром ваши родные, ехавшие в церковь на машине, видели этих двоих на Трампингтон-роуд: по словам Бевериджа, Джордж нарочно это подстроил, чтобы позлить Уильяма и Эндрю – а главное, Уильяма, к которому он почему-то питал особую неприязнь. Позже, около одиннадцати утра, когда открылись питейные заведения, Беверидж и Джордж забрели в рюмочную и хорошенько выпили – но не до потери сознания. Они увидели, как Эндрю и Уильям идут пешком по Трампингтон-роуд, и хотели было к ним подойти, но братья вдруг свернули на новую дорогу, потом остановились, стали о чем-то спорить, а через несколько минут Уильям зашагал обратно. В этот момент они даже заговорили с ним, однако у вашего сына, по-видимому, как раз случился приступ, поскольку он лишь посмотрел на них невидящим взглядом и пошел прочь. Джордж, крайне удивленный происходящим, решил проследить за Эндрю – видимо, с целью вытрясти из него денег. Когда они добрались до лугов, Эндрю начал вести себя крайне странно, и Джордж, почуяв неладное, предпочел не догонять его, а посмотреть издалека, что будет дальше. Беверидж весьма путано это рассказывал, но случилось вот что: Эндрю пересек Гранту по пешеходному мосту и внезапно скрылся из виду. В тумане и так было ничего не рассмотреть, поэтому наши друзья поспешили за ним. Тут он снова откуда-то выскочил, причем в одной руке у него был моток веревки, а в другой что-то непонятное. Они спрятались в ивовых зарослях практически на самом берегу и стали наблюдать. Беверидж клянется, что они с Джорджем не догадывались о намерениях Эндрю, пока его котелок не слетел с моста буквально им под ноги. Сам Эндрю встал на каменное ограждение и наклонился – завязать шнурки, подумали они тогда, но на самом-то деле он связывал себе ноги. Затем он вытащил из кармана пистолет, и не успели двое сообразить, что вот-вот станут свидетелями самоубийства, как прогремел выстрел. Эндрю свалился в реку, и брызги даже окатили наших друзей.

Миссис Фарадей, все это время слушавшая Кэмпиона с опущенным взором, вдруг подняла глаза.

– Но ведь у него были связаны руки!

Молодой человек кивнул.

– В том-то и вся хитрость. Эндрю обмотал запястья веревкой, однако вместе их не связал. Если бы мы нашли тело чуть раньше, нам бы это показалось странным, однако спустя десять дней логично было предположить, что шнур попросту сгнил от долгого пребывания в воде. Этого Эндрю и добивался.

– В самом деле, как изобретательно, – проговорила миссис Фарадей. – И как типично для определенного типа умопомешательства. Хитроумия Эндрю было не занимать, а вот ума… Он сломал себе жизнь, принимая этот дар изобретательности за настоящий ум. Если помните, все деньги он потерял в афере, которая тоже казалась хитроумной, однако не привлекла ни единого по-настоящему умного инвестора. – Старуха кивнула самой себе. – Эндрю с детства был странным, злобным созданием и вырос в отъявленного женоненавистника. С возрастом ему стали нравиться работы отдельных современных психологов, чьи обманчивые толкования и умопостроения казались ему разумными. Около года назад я вычеркнула его имя из завещания – за одну непростительную выходку, – и это, боюсь, натолкнуло его на мысль о самоубийстве. Ведь жить ему, если подумать, действительно было незачем. Замкнутость и ненависть к людям вкупе с дьявольской изобретательностью позволили ему задумать и осуществить эти страшные преступления, на которые при жизни он ни за что бы не отважился.