Полицейская история - [29]

Я протягиваю ему пачку американских сигарет и зажигалку. Он вынимает одну, прикуривает ее, затягивается и кашляет.

— Гадость!.. Курево для педерастов, — ворчит он. — Хорошо, слушайте, как было дело. Эмиль терпеть не мог Рюссака по трем причинам: во-первых, Рюссак был высоким, обаятельным и красивым, то есть полная противоположность ему; во-вторых, выходя из ресторана «Арбуа», Рюссак произнес имя Франсиса, и, в-третьих, скучающий Рюссак волочился за Сюзанной.

— Твоей женщиной?

— Да. Он ходил с ней на рынок, помогал ей на кухне, мыл посуду. Эмиля это приводило в бешенство.

— А тебя?

— Мне было наплевать. Я не влюблен. Сюзанна мне приятна, мне нравится с ней спать, но не больше того. Кстати, она подрабатывает проституцией на улице Блондель. Поэтому Рюссак или кто другой, какая мне разница? Ну вот, утром двадцать первого сентября Эмиль предлагает мне и Рюссаку выгодное дело: двадцать тысяч за картины в замке Андрези. Мы отправляемся в путь в краденом автомобиле. Когда мы подъезжаем к лесу Ла Фэ, Эмиль приказывает мне остановиться. Мы выходим из машины, и Эмиль направляется к высокой ограде, в которой есть лаз. Он пролезает в него, и мы с Рюссаком следуем его примеру. Неожиданно Эмиль останавливается под деревом и расстегивает ширинку. Рюссак делает то же самое. Это была ловушка. Одним прыжком Эмиль подскакивает к нему и приставляет дуло револьвера к его затылку. Он стреляет, и Рюссак падает на землю с расстегнутой ширинкой. Я говорю это не для того, чтобы выпутаться. Эта история окончательно убедила меня в том, что Эмиль — конченый человек, убийца, который может хладнокровно пустить пулю в приятеля, помогшего ему бежать из Вильжюир. После выстрела он подул в дуло револьвера, убрал его в карман и сказал мне: «Ты видел, как хлынула кровь? Такая же струя бывает, когда режут свинью. Я отскочил назад, но тем не менее у меня перепачканы все брюки».

Деккер делает паузу и продолжает:

— Когда мы вернулись, Сюзанне пришлось стирать его брюки. Она была в ужасе. Так что Сюзанна — это мой самый надежный свидетель. Если бы Рюссака убил я, то в крови была бы моя одежда, а не Бюиссона. Брюки, наверное, еще и сейчас у нее. Что до отпечатков, то возможно, что я касался револьвера, не помню, все оружие лежало в одной куче.

— Последний вопрос, Роже: кто такой Франсис?

Он пожимает плечами, давая мне понять, что не знает. Настаивать бесполезно. Я протягиваю ему протокол и ручку. Он подписывает его, не читая. Я убираю все в портфель и встаю. Прежде чем позвать охранника, я спрашиваю Деккера:

— Трудно сидеть в одиночке?

Он снова пожимает плечами.

— Послушай, если ты захочешь мне что-нибудь сообщить, дай знать. Я отвезу тебя для допроса на улицу Соссе.

В его взгляде блеснул огонек. Я догадываюсь, о чем он думает. Отныне все его мысли будут сосредоточены на возможном побеге во время переезда из Санте на улицу Соссе, что ему уже однажды прекрасно удалось, когда он бежал из тюрьмы Клерво.

Я покидаю Санте. Завтра я отправляюсь в другую тюрьму, Фресн, чтобы допросить Нюса.

С убийством Рюссака все прояснилось, но на свободе остаются еще двое преступников: Эмиль Бюиссон, которого я никогда не видел, и этот Франсис, которого я должен идентифицировать, потому что он может вывести меня на след убийцы.

17

Из всех тюрем я предпочитаю тюрьму Фресн. Здесь чисто, светло и спокойно. Кроме того, это великолепная загородная прогулка. Автобус пересекает сначала Монруж, затем Кашан и выезжает наконец на авеню Либерте. Я выхожу из автобуса и иду по длинной аллее, ведущей к центральным воротам тюрьмы, в которые меня впускает улыбающийся охранник. Я пересекаю просторный двор и вхожу в центральное здание. Паркет в коридоре блестит как зеркало.

Я вхожу в зал и подхожу к длинному, покрытому зеленым сукном столу, за которым возвышается высокое кресло. Перед столом стоят ряды стульев. Я сажусь на стул и жду, когда любезный охранник приведет ко мне Нюса.

Сегодня утром у меня хорошее настроение. Накануне я рано лег спать и хорошо выспался. Марлиза была очень нежна со мной ночью, и утром я вознаградил ее, принеся ей кофе в постель.

Я думаю о том, как я построю допрос Нюса. Буду блефовать с отпечатками пальцев, как я это уже проделал с Деккером.

Дверь открывается, и в зал входит в сопровождении охранника Жан-Батист Бюиссон. Он подходит ко мне и садится напротив. Он среднего роста, и у него хорошая, крепкая фигура. У него прямой, почти аристократический нос и красиво очерченный, чувственный рот. Но его взгляд, то ироничный, то жесткий, и квадратная челюсть свидетельствуют о большой энергии и сильной воле. В целом он больше похож на офицера запаса или инженера, чем на преступника.

Контраст с Деккером просто поразительный. Насколько тот держится скованно и недоверчиво, настолько Нюс расслаблен и открыт.

Я раскладываю на столе бланки протокола, перекладываю их копиркой, достаю ручку, но меня не оставляет предчувствие, что все это мне не понадобится. Несмотря на строгий режим, в котором содержится Нюс, он не утратил ни своей воли, ни уверенности в себе. Он в прекрасном настроении и смотрит на меня насмешливыми глазами, в которых больше апломба, чем вызова. Он кладет на стол руки, прочищает горло и первым начинает разговор: