Полеты сквозь сон - [7]

На четвертый день я смог подняться с кровати и сделать несколько шагов. Еще через несколько дней уже смог перемещаться по лечебному корпусу и выглядывая в окна рассматривать окружающее. Горло перестало болеть на восьмой день. В этот же день состоялась попытка Элеоны поговорить со мной.

— Как ты себя чувствуешь, спросила она меня на языке, на котором разговаривала с мужчиной.

— Уже лучше, прохрипел я. Но она меня поняла.

— Как твое имя и откуда ты?

Я задумался, что отвечать. Путешествуя по мирам, в виде проекции я знал, что пришельцев не любят, к ним относятся насторожено, даже можно сказать агрессивно, поэтому на первое время решил не открывать информацию о том, откуда я.

— Яркий, назвал я имя, которым меня называли Велиосэль и Стелониаль. Потом пожав плечами, произнес — откуда, я не помню, кроме имени ничего не помню.

— Хорошо набирайся сил, Яркий. Когда станет тебе лучше, мы еще с тобой поговорим. Улыбнувшись, произнесла Элеона и покинула палату.

В кабинете ректора Мариланской академии магии сидели трое.

— Господин ректор, когда мы сможем опросить мальчика, который был найден в логове отступников. Вы взяли на себя обязательство перед короной восстановить его, уже прошло больше месяца, а мы все еще не можем с ним поговорить.

— Уважаемый Проктон, я понимаю обеспокоенность вашей службы безопасности королевства по поводу отступников, но я бы на вашем месте не возлагал большие надежды на этого мальчика. Он был подвергнут ужасным пыткам, получил ментальные и энергетические удары небывалой силы. С какой целью это сделали отступники, мы до сих пор понять не можем. Он идет на поправку, но восстанавливается из-за этого медленно и трудно. Может он вообще, не будет помнить ничего из того, что с ним произошло.

— Почему это он не будет помнить?

— Он человек, а у людей есть свойство забывать свои ужасные воспоминания, просто говоря, они их блокируют. А в его случае, еще было и очень сильное ментальное воздействие, как поведет после этого его мозг нам не известно.

— Хорошо, он заблокировал свои негативные воспоминания, тогда пусть менталист просмотрит его память. Нам надо знать, где его захватили и как.

— Аэрон, поясни господину, уважаемому начальнику службы безопасности королевства, почему мы не можем этого сделать, произнес ректор.

— Господин Проктон, мальчик уже может немного говорить, у него еще не полностью восстановился голосовой аппарат, но с ним уже смогла поговорить наша уважаемая магеса Элеона. Мальчик назвал свое имя, Яркий. Но на вопрос, откуда он, ответил, что он не помнит. По его речи, а она пока очень не четка, определить его акцент, чтобы определить, хоть приблизительно, откуда он родом, невозможно. Просмотреть его воспоминания мы тоже не можем. Его мыслесфера все еще в хаотическом состоянии, я пытался осуществить просмотр, но не смог. Я вообще не понимаю, как он может отвечать на вопросы при таком состоянии мыслесферы. Он при таком ее состоянии должен вести себя как умалишенный, а он ведет себя вполне адекватно, ходит, гуляет, рассматривает окрестности.

После произнесенного Аэроном, Проктон задумался, а потом, подняв взгляд на ректора, спросил.

— Казиомар, ты как ректор академии можешь мне гарантировать, что этот мальчик не один из отступников. Может его специально оставили нам, может это такой их хитрый ход?

— Проктон, ты, сколько знаешь меня? Уже более полутысячи лет. Я тебя хоть раз обманывал? Нет. Так, что послушай меня. Мальчик очень юн, об этом говорит его аура. Ему лет двенадцать, тринадцать. Даже для людей это очень юный возраст. Он не может быть отступником, но для твоего спокойствия я его оставлю в академии.

— Как это оставишь? В один голос спросили Проктон и Аэрон.

— Очень просто. С ним произошел очень редкий случай, будет интересно за ним понаблюдать. После такого вообще редко кто выживает. А он не только выжил, но и остался при своем уме, потеря памяти это не очень большая плата за такое. Интересно будет увидеть, как он поведет себя дальше.

За две прошедшие недели в лекарском корпусе я подружился с Миолой и ее подругой Леарой. Поэтому когда, по истечении этого срока, меня переселили из палаты корпуса лекарей в общежитие студентов, мы продолжили наше знакомство. К этому времени я уже свободно говорил на местном языке. Мужчина, который прошлый раз допытывался о моем состоянии, оказался начальником службы безопасности академии. Он мне пояснил, что, так как я не помню, откуда я, то они не могут вернуть меня обратно. А выставить просто на улицу, не позволяет законодательство королевства, где указано, что все несовершеннолетние должны проживать в семьях. Так как семьи у меня нет, то меня оставят в академии. Мне выделят комнату в студенческом общежитии. А так как я еще мал, и у меня не наблюдается дара, чтобы обучаться в академии, то ректор поручил заниматься со мной преподавателям естественных, не магических дисциплин.

Сначала в общежитии меня приняли не ласково, пока не узнали, что я не студент, а пострадавший от действий отступников. Но все равно находились индивидуумы, которые меня поддевали и периодически издевались. У меня каждый день было четыре урока. Я час занимался математикой, один час письменностью, один час отводился на общие науки, где мне рассказывали о развитии мира в общих чертах, что-то похожее на физику и химию, обычаи и законы королевства и многое другое, и один час выделялся на физическую культуру. Последний предмет мне нравился больше всего. Первое время пока я не восстановился, мне было трудно, но постепенно мое тело окрепло, и я смог заниматься в таком же, режиме, как и дома. Если по первым трем предметам у меня были индивидуальные занятия, то физра проводилась совместно с первым курсом. Когда я попал в академию, уже прошло два месяца от начала учебного года, еще полтора месяца я провалялся в лекарском корпусе, а со второго полугодия у студентов первого года обучения в обязательном порядке начинались занятия с мечом. На первом же занятии я удивил преподавателя свое манерой фехтования. Нет, я спарринг у него выиграть не смог, но смог продержаться против него больше всех с кем он их проводил в этот день. Мне нравилась такая жизнь. Предметов было меньше чем в школе, никто мне оценки не ставил, никто не проверял, выполнил я заданный урок или нет. Математика была легче, чем я учил в школе, остальные предметы тоже, а остальное я пропускал мимо ушей. Но больше всего нравилось, что я был занят всего четыре часа в день, а потом был предоставлен сам себе. Только о родителях очень скучал.