Полеты божьей коровки - [5]

– Мне кажется, что человек так устроен, что не может долго испытывать сексуальное влечение к одному объекту, если он удовлетворил свою страсть. Это так? (Эдуард иронически взирает на Ольгу)

– Я не знаю.

– Но несомненно то, что это заканчивается. А современный человек постоянно хочет повторить опыт этого пронзительного воодушевления.

– Как наркоман? На это подсаживаешься ведь как на иглу…

(Эдуард снова иронически взирает на Ольгу)

– Не знаю. Я не пробовал садиться на иглу.

– Я тоже не пробовала. Но мне кажется, проблема наркомана в том, что ему все время хочется снова тех же волшебных глюков. А любовь – это волшебные глюки.

– Раньше вся система была построена на том, чтобы научиться управлять желаниями, а сейчас – на том, что удовлетворять их нужно немедленно. Потому что, как сказано в одной рекламе, «ты этого достойна».

Эрих Фромм сказал, что именно любовь производит характер. Если человек не может любить самого себя и других, он теряет личность. И еще в 1956 году он писал, что это одно из самых страшных испытаний, которое уготовано западной цивилизации.

Мы вроде любим и того и другого, а на самом деле никого. От этого становимся бесхарактерными и нами легче манипулировать.

Две формулы любви

Ольга, Эдуард

– Лучшее определение любви я услышала в американском фильме «Кушетка в Нью-Йорке», услышала много лет назад, но никто пока не перебил впечатления узнавания собственного опыта. Определение такое: «Любовь – это когда хочешь отдать то, чего у тебя нет, тому, кто этого не хочет».

– Мне нравится цитата из «Собаки на сене» Лопе де Вега: «Любовью оскорбить нельзя, нас оскорбляют не-участьем». Когда человек говорит: «Ты мне дорог, ты занимаешь важное место в моей жизни…» А потом добавляет: «Я тебя люблю»… Это налагает ответственность. И оскорбить этим нельзя.

К любви присоединяется секс

Ольга, Эдуард

– Секс – это ловушка?

– В некотором смысле – всегда был. Начиная с Античности. Это великая иллюзия, что античный мир ставил во главу угла сексуальные отношения.

– А разве не так?

– Не так, потому что античный мир прежде всего ценил стабильность.

– Античный мир любил статуи голенькие. Это стабильность?

– Предлагаю посмотреть на союз главных богов Зевса и Геры. Он очень стабилен, несмотря на то что Зевс, он же Юпитер, постоянно изменяет, а Гера, она же Юнона, постоянно с этим борется. И все земные увлечения Зевса представлены как нечто, чего делать в принципе не надо.

Секс в античном мире всегда был дополнением, а не движущей силой общества.

– Сейчас-то явно является. Почему бы не разделить «нижний» и «верхний» этажи? Как секс вне брака влияет на качества личности? Человек от секса хуже не становится.

– На самом деле эти «этажи» были абсолютно разделены не так давно, а именно в середине двадцатого века с появлением действенной контрацепции. Потому что раньше человек знал, что, если ты принимаешь какое-то решение, ты несешь ответственность за последствия.

Контрацепция оказалась реальным вызовом любым отношениям, потому что избавила от ответственности за другого. Осталось исключительно удовольствие, но при этом создалась новая проблема, которую я бы назвал телесной шизофренией, – мозг отдельно, а тело отдельно. Между тем человек – существо единое.

– Ага, ага. Католическую Церковь уже изругали за это. Что она вообще секс запретила современным гражданам – а с какой стати?

– Церковь никогда не запрещала секс, она только призывала подходить к нему ответственно.

– Но с церковной точки зрения очень мало моментов, когда тебе дозволено иметь секс.

– Почему же? Если ты уверен, что не относишься к человеку как к паре носков, которую купил в супермаркете. Пятка протерлась – выкинул. Если ты любишь кого-то и при этом отвечаешь за него, то нет проблем.

– Ага, ага. К причастию не допустят.

– По одной простой причине. Когда Церковь предлагает удалиться от причастия, это для того, чтобы человек осознал, чего он, собственно, хочет. И урегулировал ситуацию. Это не столб, в который ты въехал, это дорожный знак, чтобы ты подумал.

– Всю жизнь думал и находился вне причастия.

– Возможно. Но это выбор.

– Это случайно не насилие над прихожанами?

– Нет. Странная постановка вопроса. Как говорят французы: вы хотите масло, деньги, которые заплатили за масло, молоко, из которого это масло сделано, корову, которая это молоко дала… и еще доярку.

– Между прочим, главная претензия к католицизму формулируется так: «Мы живем совершенно по-другому, и не надо нам мозг выносить».

– Современный человек считает, что ему кругом все должны и он на все имеет право. В том числе на причастие, которое вообще-то дар Бога. И это выражается в очень простом жесте. Когда человек подходит к причастию, он либо руки протягивает, либо уста открывает. Это подчеркивает то, что человек не имеет права на это и он это не берет. Ему дают. Когда тебе друг что-то дарит, естественное желание – ответить чем-то хорошим. Даже изменить в себе те черты, которые не нравятся другу.

– Вопрос с прелюбодеянием никогда не будет разрешен или Церковь пойдет навстречу чаяниям трудящихся? Это же выгодно, в конце-то концов!

– Речь не идет о выгоде. Скорее всего, не пойдет. И это создает реальную проблему. Люди могут уйти.