Полет ворона - [18]

— Да ну ее, — пробубнил Павел с набитым ртом. — Сейчас там делать нечего. Половина народу в отпусках, половина — на объектах, в командировках. Старые проекты продолжать некому, новые начинать — тем более. Экспедиция все равно накрылась…

Да, без Павла памирская экспедиция потеряла всякий смысл. Как только институтское руководство узнало о его сердечном приступе, оно немедленно закрыло командировки своим сотрудникам, собиравшимся на Памир. Машину через систему военной связи удалось остановить на полдороге, возле Магнитогорска, и развернуть назад. Коллеги, приходившие навестить Павла с минералкой и апельсинами в портфелях, утешали его тем, что все вполне можно повторить через год, что материала для работы и так хватает за глаза и за уши и выглядит он, тьфу-тьфу, прекрасно. Павел улыбался, благодарил, расспрашивал, как там, в институте, а сам думал: «Поскорее бы они ушли, что ли». Видеть ему хотелось только Таню.

— А я тут кое-что для нас организовала, — говорила между тем Таня. — Ты Дубкевича помнишь?

— Это который в Доме Кино? Помню. Ничего, приятный вроде мужик.

— Так вот, я позвонила ему в Ригу. Он ждет нас через неделю.

— А удобно ли?

— Удобно. В Риге мы будем жить не у него, а в гостинице, у них так принято. Гостиницу он, как ты понимаешь, сделает хорошую. На знакомство с достопримечательностями нам с лихвой хватит двух дней. Потом недельку в Юрмале, на взморье, а когда надоест — переберемся к нему на его хваленый хутор. А уж там будет совсем как доктор прописал — покой, природа, рыбалка, парное молочко и смазливые хуторянки.

— Советуешь от добра добра искать? — Павел погладил Таню по щеке.

— Тебе же рекомендовали перемену обстановки.

— Ха! А ты?

— А я не ревнивая. Может, тоже подыщу себе какого-нибудь пастушка на недельку.

— Я те счас дам пастушка! На недельку вперед! — Павел поднялся и недвусмысленно посмотрел сначала на Таню, потом на широкую больничную кровать.

— Хоть руки помыть можно? — с лукавой покорностью спросила она.

IV

Дубкевич встретил их на вокзале, церемонно поцеловал руку Тане, обменялся с Павлом крепким рукопожатием и тут же повез их в гостиницу «Рига», где он снял для них полулюкс. Маршрут он выбрал не самый близкий, но самый живописный, и по дороге много показывал и рассказывал.

— Вы, пожалуйста, устраивайтесь, отдохните с дороги. Можете пообедать — в гостинице вполне сносный ресторан. Я заеду за вами в половине седьмого. Поедем в наш Домский Собор. Там сегодня неплохой органный вечер. Потом съездим в одно местечко поужинать.

Поблагодарив Дубкевича, они поднялись в свой номер, оказавшийся без преувеличения полу люксом, до люкса не дотянувшим лишь размерами. Таня тут же помчалась в душ, а Павел включил кондиционер, блаженно растянулся на широкой кровати и тут же провалился в царство Морфея. Сюда они ехали, естественно, в двухместном купе, но Павел, вообще плохо спавший в поездах, совсем измучился от бессонницы и духоты и страшно хотел спать…

— Вставай, соня! — Таня трясла его за плечо. — Давай скоренько приведи себя в кондицию. Через десять минут Дубкевич приедет.

— А… а ты?

— Я уже во всеоружии. Пока ты тут почивать изволил, я успела пообедать, пройтись по ближайшим квартальчикам, попила кофейку в миленькой «еднице-кофейнице», заглянула в магазинчики, но не нашла ничего достойного внимания, кроме одной мелочишки.

— Какой?

— Вот мордочку сполоснешь, костюмчик наденешь — тогда и покажу.

Через три минуты, придирчиво рассмотрев Павла, запакованного в новый темно-синий костюм и блестящие черные полуботинки и благоухающего лосьоном «Уилкинсон», она вручила ему красиво обернутый пакетик, в котором оказался коричневый бумажник мягкой свиной кожи с золотым тиснением «RIGA». В бумажнике он обнаружил зеленую бумажку с овальным портретом Джорджа Вашингтона.

— Это что? — недоуменно спросил Павел.

— А то ты не знаешь? Сувенир — и на размножение.

— Откуда у тебя? — спросил он настороженным голосом советского человека, непривычного к валюте.

— От прошлогодней командировки остался. Потратить не успела.

Удовлетворенный ответом Павел положил бумажник в карман.

Домский орган оглушил Павла. Он не замечал величественного нефа собора, не слышал шуршания и покашливания публики, даже не ощущал рядом присутствия Тани. Полтора часа его как бы не было, была только музыка, квинтэссенция музыки, Песнь Величия, вобравшая в себя мир. Первая мысль пришла к нему уже на площади, и мысль была такая: как давно я не слушал настоящей музыки.

— Да, удачная программа, — светским тоном сказал Дубкевич. — Бах, Глюк, Гендель, как правило, они стараются добавить что-то из современного. Но оно здесь не канает… я хотел сказать, не воспринимается. Не те интерьеры.

— А ваше обещанное местечко далеко? — спросила Таня. — Конечно, хотелось бы пройтись по ночной Риге, но Павел сегодня не обедал.

Дальше пошли впечатления иного рода, но тоже отчасти эстетические. Старинными двориками Дубкевич вывел их к подозрительного вида сараю, где кавказский человек по имени Сергей Миронович, хищно улыбаясь, накормил их умопомрачительными шашлыками. Потом был сон без задних ног, прогулки по дневной и ночной Риге с заходами в особые уголки, недоступные обычным туристам…