Полет валькирий - [78]

— Позвольте и мне, Игорь Викторович, минут триста ухо придавить. Могу даже, как в карауле, не раздеваясь. Расстегну две верхние пуговицы и сапоги стяну до середины голенища.

— Не надоело дурака валять? Или мне теперь до конца дней, твоих или моих, предстоит выслушивать вариации на тему всех бывших, действующих и проектируемых уставов?

— Это уж как сложится, ваше высокопревосходительство. Жизнь у нас с вами, конечно, не слишком комфортная, так нас ведь на службу никто силком не тащил…

Чекменёв понял, что так действительно всю жизнь и будет. Не даст ему спокойной жизни граф Уваров. Если… Если только не настоять перед Императором, чтобы спровадил тот наглеца, в соответствии с титулом и заслугами, военным агентом[64] в какую-нибудь Бразилию или Аргентину. Должность там генеральская, а личные контакты будут сведены максимум до одного-двух в год. В худшем случае.

— Да, иди, конечно. Я тоже посплю. Пока тебя не было, я связался с Тархановым. Завтра он прилетает во главе спецгруппы. С особыми полномочиями.

— Куда уж особее, чем есть? — безразлично спросил Валерий, которому начальственные игры смертельно (в буквальном смысле) надоели.

— Бывают, бывают, — заверил его генерал. — Ты давай, иди, но до прибытия Тарханова расскажешь мне всё про твоих девушек. Тут вы меня в тупик поставили, честно признаю… Могли бы и раньше доложить про столь ценное приобретение.

— Это не ко мне вопрос… Круг моих полномочий вы знаете.

— Как не знать. И круг знаю, и твои возможности знаю. Давай лучше, завари себе и мне кофе или чай по-адмиральски и по-быстрому изложи, что с этими девицами и как, откуда взялись… Минут в десять уложишься, и спи, сколько влезет…

…Уваров рассказал генералу не так уж много, лишь самую суть, могущую представлять интерес на его уровне компетенции. Но всё равно доклад подполковника Игоря Викторовича заинтересовал весьма и весьма. С разных точек зрения. Пусть он официально отошёл от дел, но не случайно его пост начальника Разведупра оставался вакантным. Ставить на него любого, пусть даже вполне надёжного, проверенного и лично ему преданного человека он не хотел. Лучше оставить как есть. Тарханов — первый зам. Стрельников — второй с правами первого. Есть ещё три по разным вопросам. Как-то так сложилось, что были все уверены, будто фактический начальник в природе существует, но вроде поручика Киже — фигуры в данный момент не имеющий. Бубнов — возглавляет отдел спецконтроля, формально тому же Тарханову подчинённый, но на деле — скорее Ляхову. Сам Ляхов — по-прежнему слушатель Академии, он же императорский флигель-адъютант, он же куратор Тарханова по линии вновь восстановленного в прежнем качестве военно-исторического клуба «Пересвет».

Сильно всё закручено и запутано (для посторонних, чтобы труднее вмешиваться было), но схема работает. Причём — что главное — помимо всех перестраиваемых под нового самодержца и вновь создаваемых общегосударственных структур. Нет, Византия из нашего естества никуда не девается, невзирая на почти трёхсотлетние попытки устроить жизнь в общеевропейском духе. Никак не выходит и не может выйти — не в Швейцариях живём!

А затея у Ляхова вышла знатная, верен себе Вадим Петрович. Хорошо, что все неясности в отношении него давно рассмотрены и признаны несущественными. Можно использовать его способности, явные и скрытые, без опаски и для пользы общего дела.

Чекменёв прикрыл глаза и начал реконструировать, облекать в плоть и кровь живых подробностей доложенную Валерием схему. Не девушки, а настоящие кошки. Сегодня он мельком увидел четверых. Дело своё они исполнили блестяще, Катранджи не смог скрыть восхищения, а оценка такого человека — дорогого стоит, пусть и эмоциональная. Уваров фактическую сторону изложил в обычной своей манере:

«Пишем, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того не пишем». От этого картинка приобрела объёмность.

Да, кошки сиамские. Не дурак был тамошний король. Двести особей, и никакой гвардии для охраны дворца не нужно. Государю Императору Павлу первому, Петровичу, в Михайловском замке его примеру последовать — мог ещё лет тридцать процарствовать, и Мальту бы присоединил к Империи, до войны двенадцатого года не допустил. Так то — обыкновенные кошки, бело-кофейные, а если вот таких, как их предводительница Анастасия — тоже двести?

Чекменёв медленно уплывал в глубину наконец посетившего полунаркотического сна, и перед глазами мельтешили кошки-девушки, девушки-кошки и совсем уже непонятные цветозвуковые химерические видения…

Валерий, сообщив Чекменёву всё, что мог и хотел, ушёл на кухню, почти с отвращением выкурил неизвестно какую за этот бесконечный день сигарету, устроился тут же на диване под раскрытым окном. Внизу на улицах — полная тишина, удивительно даже. Только изредка рокочет на малых оборотах проезжающий мотоцикл, визжит вдалеке на повороте колёсами по рельсам трамвай.

Уваров закрыл глаза, натянул на голову одеяло, и через несколько минут с удивлением понял, что сон не идёт. Только что казалось — едва донесёт голову до подушки, тут и отключится без сновидений, что у него получалось даже сразу после настоящего боя. А сейчас — никак. Лезут разные непрошеные мысли, в том числе и о Насте, спящей сейчас вместе с подругами в соседней комнате. А если б здесь, рядом с ним? Диван узковат, да уж поместились бы…