Полет в прошлое - [10]

Подобного человека вряд ли могло удовлетворить общение с окружающими. Про школу, где ему приходилось ежедневно сталкиваться с мальчишками-одногодками, Кроуфорд вспоминает как о «настоящей маленькой преисподней». И не случайно он на всю жизнь остался одиноким холостяком.

В одном отношении ему повезло: он вырос в окрестностях Гемпшира, где буквально под каждым камнем обитали призраки отдаленного прошлого. Еще в детстве, во время своих частых прогулок, он живо интересовался курганами, береговыми обрывами и странными рвами на склонах холмов. Эти немые свидетели доисторических времен волновали впечатлительного мальчика, но, вместо того чтобы увлечься местными легендами о всяких сверхъестественных чудесах, он решил заняться серьезными исследованиями. Он измерял, зарисовывал, чертил планы, собирал коллекции и время от времени пытался даже делать раскопки. Школьная экскурсия в Стонхендж и Эйвбери окончательно и навсегда определила его пристрастие к полевой археологии. Он стал верным последователем единственной в своем роде английской археологической школы, столпами которой были Джон Обрей, Уильям Стаклей и такие выдающиеся деятели XIX в., как генерал Уильям Рой, один из основателей Государственного топографического управления, сэр Ричард Колт Хоар и генерал Питт-Риверс. Именно у них Кроуфорд научился с величайшим вниманием изучать всевозможные наземные остатки древней английской истории и устанавливать топографическую связь между ними и их естественным окружением.

Подобно своим предшественникам, в частности Питт-Риверсу, пионеру научных раскопок в Англии, Кроуфорд призывал археологов быть особенно внимательными к простым, повседневным предметам «именно потому, что они так обыденны и их никто не бережет». Сам он придавал огромное значение всем предметам материальной культуры доисторического человека, и не случайно изучение географического распространения бронзовых и медных топоров, предпринятое им до первой мировой войны, привело к выдающимся открытиям в английской археологии.

Кроуфорд поступил в Оксфорд на классическое отделение, во вскоре, как и следовало ожидать, предпочел классике скромную географию. Сам он так расценивает свой шаг: «Это было равносильно тому, как сели бы сын признался отцу, что он решил жениться на официантке» или «переселиться из салопа в подпал; в таких случаях теряешь касту, зато получаешь возможность познать жизнь». Для Кроуфорда география и археология были взаимодополняющими науками. Древнего человека, считал он, можно достаточно полно изучить лишь в тесной связи с его окружением. Поэтому Кроуфорда не без причины прозвали «географическим археологом».

То, что Кроуфорд со временем придет к воздушной археологии, было практически неизбежно. Все в его карьере указывало на это. С его подходом к изучению древностей воздушная археология явилась продолжением полевой археологии, только другими методами. По сути дела, уже до первой мировой войны Кроуфорд задумывался над преимуществами, которые мог бы дать археологам взгляд с высоты. Эти «мечты о полетах» целиком разделял один из его наставников и коллег — деревенский врач из Уилтшира Дж. Р. Уильямс-Фриман. Они часто обсуждали вдвоем, как бы им заполучить аэрофотоснимки исследуемой местности. Позднее доктор Уильямс-Фриман вспоминал о том, что он иногда сам наблюдал благодаря теням или снежным заносам неровности рельефа, которые отчетливо выступали, если смотреть на них с высоты, но были почти незаметны для наземного наблюдателя. Уже после войны, во время обсуждения доклада Кроуфорда о воздушной археологии, Уильямс-Фриман сказал: «Я давно уже понял, что нужно стать птицей, чтобы быть настоящим археологом».

Кроуфорд пришел к тому же выводу.

В детстве, бегая по холмам близ дома своих теток в Гемпшире, Кроуфорд часто натыкался на низкие валы, которые как бы ограждали прямоугольные и квадратные участки. Он узнал, что местные жители называют их межевыми валами, и загорелся желанием выяснить, что же это такое на самом деле. Некоторые из этих узких насыпей были усеяны кремневыми осколками, а рядом попадались земляные холмики. Кроуфорд пытался раскапывать их, но валики хранили свою тайну. В то время Кроуфорд только научился вычерчивать карты. И вот он водрузил на велосипед чертежную доску и начал составлять планы ограниченных валиками участков. Однако вскоре оказалось, что задача эта ему не под силу. Во многих местах валики были полностью разрушены, все сливалось и перепутывалось, и Кроуфорд с раздражением бросил свою затею. Другое дело, если бы он смог взглянуть на весь этот сложный рисунок с высоты!..

Прошло время, и Кроуфорд начал свою карьеру профессионала-археолога. В 1913 г. он присоединился к экспедиции сэра Генри Уеллкома в Судане. Здесь он впервые познакомился с вертикальной плановой фотосъемкой с коробчатых воздушных змеев над раскопками в Джебель-Мойя. Затем началась война. После службы в пехоте, где он занимался составлением карт и фотографированием, — здесь ему довелось познакомиться со многими людьми, с которыми впоследствии он был связан по работе в Государственном топографическом управлении, — Кроуфорда перевели в качестве наблюдателя в Королевский воздушный корпус. И сразу же широкие возможности воздушной разведки поразили его. По собственному признанию, он принял участке в войне «скорее помимо своей воли. Однако меня захватило это, как только я впервые поднялся в воздух и сделал первые аэрофотоснимки. Я сразу подумал о моих недавних неудачах с валами на Больших полях. Насколько было бы все проще, если бы я смог подняться на аэроплане и сфотографировать их сверху!».