Полет на Плутон - [18]

4

Окончив школу, мы с Наташей год ходили на специальные подготовительные курсы для поступления в институт. Конечно мы поступили с ней в один ВУЗ. Наташа пошла на финансовый факультет, а я на факультет информатики. Олег правильно сделал, что в школе отдал меня в класс с данным уклоном. Я очень хорошо освоила компьютер, и это было тем, что получалось у меня лучше всего. В этом навыке я обогнала всех. Информация сама собой усваивалась у меня в голове, и я была лучшей на курсе.

Тут у Наташки была новая идея фикс — она хотела жить в общаге самостоятельной жизнью. Естественно родители ее были против, и Наташа театрально рыдая в подушки дивана их упрашивала. Дядя Олежа говорил, что даже разреши он нас туда все равно не пустят, потому что в общежитии живут только иногородние. Наташка не отступала от своего и говорила, что он может пойти и попросить, дать взятку, надавить, еще что-нибудь сделать, но нас в общагу устроить. Олег охреневал с собственной дочери, он не просто должен был согласиться с идеей, которая была ему совершенно не по душе, но и осуществить ее. Тетя Марина поддалась уговорам дочери, и тоже начала упрашивать Олега. Но тот был не так прост, он нашел компромисс.

— Хорошо, детки в клетке, хотите жить одни — будете жить. На стипендию! — сказал Олег, сощурив глаза. — Я вас устрою в общагу, но денег давать не буду. Думаю и Вахтанг меня в этом поддержит, — сказал он, уже глядя на меня.

— А я чё? Я ничё, — тихо сказала я, глядя в пол, — это вообще не моя идея.

— Предательница! — прошипела на меня Наташка сквозь слезы.

— Да знаю я, — сказал Олег, — такие идеи только Наташке в голову могли прийти. Ты бы вот доча, пожила бы как Ритка, вот у нее знаешь сколько самостоятельности в жизни было? Завались! Сутками одна сидела без матери, пока та дела свои проворачивала. Одна — голодная и холодная! Ей никто сказки на ночь не читал, и не сидел с ней пока заснет, потому что в темноте страшно. Тебя никогда не били, и вообще особо не наказывали. Тебе не запрещали разговаривать с людьми и иметь друзей. Ты и понятия не имеешь о том, что бывает и по-другому. Тебе бы такой жизни, тогда бы очень оценила то, что у тебя есть родители, и не стремилась бы от них удрать.

— Ну так может, пусть удерет? Тогда и оценит? — говорила тетя Марина, — а тем более без денег.

— А ты мне что сказки рассказываешь? — наехал он уже на жену, — с тобой я тоже не вчера познакомился! Думаешь, что будешь им втихаря денег подкидывать? А вот хрен вам! — Олег потряс дулей под носом у каждой из нас, — за каждую копейку будешь отчитываться, и чеки из магазинов приносить, поняла?!

Тете Марине такой расклад был явно не по душе, но и Наташке отказывать она не хотела. Она притихла и сидела в раздумьях. Наташка же обзывала отца предателем и тираном, кричала, что всех их ненавидит, и за что вообще ей такие скотские родители достались. Тут уже я не выдержала, и уже хотела было встать на защиту Олега, как Наташка резко замолчала и перестала рыдать.

— Ну что там еще зреет в твоей безумной головенке? — спросил Олег, он знал, что Наташка очень упрямая, и своего всегда добьется.

— Хорошо, — твердо ответила Наташа, — будем жить на стипендию.

Я не была согласна с такими условиями, и уже открыла рот, чтобы сказать, что я лучше тут останусь, в тепле и достатке, как Наташка меня осекла. «Просто доверься мне» шепнула она мне на ухо, и я оставила свои мысли при себе, ведь я всегда смогу отказаться.

Оказалось, что за годы хорошей учебы в школе Наташа скопила большую сумму денег, ведь Олег всегда платил ей за пятерку, и часто пятитысячной купюрой, а пятерки она приносила ежедневно. Если разумно тратить эти деньги, рассчитать определенную сумму в месяц на семь учебных лет, которые мы планировали учиться, возможно найти какую-то подработку, то вполне можно было прожить. Наташка была отличным экономистом, она накидала план расходов с учетом роста цен и прочим, и сказала, что денег хватит лишь на четыре года. Было решено рискнуть, жить четыре года на Наташкины накопления, а там видно будет.

Вообще вся эта затея меня не привлекала, но Наташа так искренне меня просила, что я не могла ей отказать. При ее показном ко мне равнодушии я была очень нужна Наташе, потому что была единственной ее настоящей подругой. Я была тем человеком, на которого она могла положиться, она была во мне уверена. Она всегда знала мои намерения, и если я говорила, что сдам ее родителям, то она была к этому готова. Так же она знала, что если я пообещаю, то обещание обязательно выполню. Знала, что я люблю ее, хотя я ей этого никогда не говорила. И так же знала, что я встану на ее сторону, даже если она неправа, потому что мы сестры, а семья своих не бросает. Наташка нуждалась во мне гораздо больше чем я в ней. Я привыкла быть одна, и не нуждалась в поддержке. К тому же у меня был бог — универсальный друг. Он не осудит меня за непристойные мысли, по крайней мере вслух об этом не скажет, у него всегда есть на меня время, и я всегда могу с ним поговорить, хоть посреди ночи. А главное — мы никогда с ним не расстанемся, потому что разошлись в интересах, или потому что я переехала жить на новое место, ведь бог всегда был со мной. Бог никогда не умрет от болезни или старости. Бог будет со мной всегда, потому что он внутри меня. Наташа нуждалась в человеке и человеческой любви, у меня же всегда был бог, мне не нужен был человек, из-за этого Наташа часто упрекала меня в черствости. Она хотела чтобы я изливала на всех свои эмоции, и как все нормальные люди требовала от окружающих любви и внимания. Я же, чувствуя чужие эмоции без каких-либо внешних проявлений человека, была уверена в том, что и мои эмоции окружающие люди так же чувствуют. С годами до меня дошло, что все чувствуют по-разному, и если я хочу что бы человек узнал о моих чувствах и эмоциях — мне нужно сказать ему об этом, простым, человеческим языком. «Не все же такие телепаты как ты! Говори что ты хочешь, и я сделаю!» кричала на меня Наташа. Я становилась еще более замкнутой, и пришла к тому, что если человек меня не чувствует, вот так же как я его, то мне нечего с ним делать. Это относилось к парням.