Полет на месте - [69]
Так что он подхватил два чемодана — третий удержать под мышкой не удалось, — запер дверь, вышел под аккомпанемент дождя на улицу, встал под жестяной козырек парадной, поставил на сухую ступеньку чемоданы, поплевал на ладони, набрал в легкие воздуха, чтобы двинуться в путь, и хотел было поднять чемоданы — как вдруг заметил извозчика, двигавшегося в сторону порта, верх у дрожек поднят. Что-нибудь более подходящее трудно было себе представить. Настоящий deus ex machina[83]. Или, вернее, лишь сама machina.
Я сказал: «Тот, кому так чертовски везет, просто создан для подобных заданий…»
Улло продолжил: «Я сунул извозчику в лапу двадцать марок. И если учесть, что вчера мы оценили грамм золота в две марки и 78 пенни, то это была королевская плата и в то же время на фоне реальных цен не столь уж безумна».
Одним словом, Улло забил чемоданами сиденье и изножие дрожек, а сверху взгромоздился сам. О том, не возбудит ли это в ком-нибудь подозрений, думать ему было уже недосуг. И через семь или восемь минут он очутился на месте: ворота с колючей проволокой и возле них в черно-красно-белую полоску сторожевая будка. Забор и будка, известное дело, наследие русских, только что цвета другие.
Из окна будки высунул нос, скорее всего, нижний офицерский чин в черном морском немецком мундире, и Улло с надлежащей уверенностью сунул ему под нос поддельный пропуск. При этом пояснил с умеренной живостью:
«Ich bring die Siebensachen von meinem Cheff. Der Oberleutenant ist entweder schon da oder kommt gleich»[84].
Откуда-то весьма кстати возник «yliluutnantti» и вручил будочнику свои сверхправильные поддельные документы. С бумагами все было вмиг улажено. Тогда они, Улло и доктор, взяли по два чемодана, оставив пятый под бдительным оком охранника, и зашагали в сторону корабля, называвшегося «Аунус», который виднелся в сотне метров от причала. Поставили чемоданы рядом с трапом, доктор остался возле них и стал доставать бумаги, разрешающие посадку на корабль, а Улло поспешил за пятым чемоданом. Когда он вернулся к трапу, то увидел: нетерпеливый доктор схватил два чемодана и стал подниматься с ними на борт. Стоящий у края борта лейтенант (который, очевидно, должен был проверять документы) вскинул руку к уху, отдавая честь «yliluutnantti». А тот, несмотря на многочисленные репетиции по вживанию в образ и мундир в течение нескольких вечеров перед зеркалом на улице Вилмса и в парке Кадриорг, от неожиданности растерялся. Должен был ответить козырявшему лейтенанту, но руки заняты чемоданами, и тут он сообразил, что не знает, как предписано реагировать на приветствие. Поставил оба чемодана на трап и — проклятое замешательство, которое даже у самого расторопного человека может неожиданно выбить почву из-под ног, — и, будучи от рождения самым что ни на есть натуральным левшой, отдал левой рукой честь этому «luutnandile». И от этого, а больше всего, конечно же, от страха разоблачения впал в такую панику, что схватил чемоданы, круто развернулся и спустился по трапу обратно вниз. Улло водрузил пятый чемодан практически ему на грудь и сказал, улыбаясь, стоявшему на борту «luutnand»:
«Kaikki kunnossa, herra yliluutnantti. Ei mitaan unohdettu…[85]» Затем доктору сквозь зубы шепотом: «Хватит дурака валять. Кругом и марш обратно наверх…» И снова кося глазом на лейтенанта… «Hyvaa matkaa, herra yliluutnantti… Keskiviikkona palaatte — eiko nain?..»[86]
Улло покинул порт, а через три дня пришло сообщение, что доктор в тот же вечер благополучно добрался до Хельсинки и отправился дальше в Стокгольм.
26
Задания Улло получал, скажем так, от Третьей возможности в течение года. С ранней весны 43-го до ранней весны 44-го. С некоторыми его заданиями я был в какой-то мере связан, об иных кое-что слышал, о большинстве — совсем ничего не знал. Однако о некоторых — был осведомлен основательно. И если бы я начал их соответственно описывать и особенно стал дополнять хотя бы смутно известными мне эпизодами, разумеется не без помощи фантазии (а какие-то угадываемые мною литературные каноны, видимо, того требовали!), это нарушило бы стройность моих воспоминаний об Улло.
И в то же время совсем ничего не сказать о его свершениях тоже было бы неправильно. Ибо более пятидесяти лет все, кто мог об этих делах что-нибудь рассказать, надежно о них молчали. По общеизвестным причинам. Так что хотя бы бегло — я не скажу, что его подвиги, но, допустим, приключения — перечислить нужно.
Их можно поделить на случайные, кратковременные и на относительно постоянные, и, разумеется, на более или менее невинные и немного рискованные или даже весьма рискованные. Среди более или менее невинных случались такие, которые вводили его в искушение быть чуть ли не галантным. Например, задание переправить откуда-то с границы Латвии с большого родительского хутора по шатким дощечкам через полноводную Мустйыги на железнодорожную станцию и оттуда в Таллинн молодую супругу доктора Тахева, которая должна была ехать вслед за мужем. Дабы муж сосредоточеннее консультировал наших иностранных послов в Лондоне и Стокгольме.
Чтобы выполнить задание, Улло выторговал у своего директора прейскурантов вдобавок к воскресенью еще три свободных дня и отвез даму, к счастью, не с пятью, а с тремя чемоданами на станцию Карула. Поездка оттуда в Таллинн в темном нетопленом вагоне длилась восемь часов, в течение которых Улло страницами читал по памяти искрящейся весельем даме, похожей на Юнону, стихи Ундер
В книгу эстонского писателя вошли произведения: «Четыре монолога по поводу святого Георгия», «Имматрикуляция Михельсона», «История двух утраченных записок», «Час на стуле, который вращается» и «Небесный камень».
Яан Кросс (1920–2007) — всемирно известный эстонский классик. Несколько раз выдвигался на Нобелевскую премию. Поэт и прозаик. Многие произведения писателя переводились на русский язык и печатались в СССР огромными тиражами, как один из исторических романов «Императорский безумец» (1978, русский текст — 1985).Детская повесть-сказка «Мартов хлеб» (1973, впервые по-русски — 1974) переносит вас в Средневековье. Прямо с Ратушной площади Старого города, где вы можете и сегодня подойти к той самой старой Аптеке… И спросить лекарство от человеческой недоброты и глупости…
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.