Ласточка моргнула. Секунду спустя девушка висела на госте и целовала холодные, морщинистые щёки.
— Тише девочка, тише — отбивался дядюшка. С плеч сыпался липкий снег. Руки в чёрных перчатках шутливо отталкивали племянницу: — Ты же меня задушишь.
В последний раз, чмокнув холодную щёку, Ласточка энергично потянула дядюшку в дом. Тот едва успел стряхнуть снег с шапки. Когда он снял её, то показались густые, как у молодого, но совершенно седые волосы.
— Какими судьбами? Ой, у меня не прибрано — засуетилась Оля, помогая снимать тяжёлое пальто. Одновременно она продолжала выговаривать: — Хотя бы позвонил. А если бы меня не было бы дома?
Опёршись спиной о стену, Егор Николаевич снимал тёплые зимние сапожки:
— Завтра нанесу парочку деловых визитов и на электричке обратно в Выборгск. Опять же отца твоего повидаю. Ты, Оленька, не беспокойся — у меня номер в гостинице. По началу не думал к тебе заходить. А потому думаю, дай заеду.
Дядюшка наконец-то стянул один сапог и, переведя дух, принялся за другой. Всплеснув руками, Оля принялась помогать.
— Вот какая ты у меня выросла — улыбался дядюшка. Только глаза смотрели с непонятным выражением, но внимательно и даже оценивающе. Впрочем, Ласточке, наверное, показалось — с чего бы родному дядюшке смотреть на нее, будто он стоит перед прилавком в магазине и раздумывает: покупать или нет. — Компьютершица ты моя — произнёс он мягко.
— Программист — строго поправила Ласточка, провожая родственника на кухню. Вспыхнул свет, смывая со стен тени от уличных фонарей. Закипел чайник.
— Никогда не понимал разницы — признался дядя, с интересом оглядываясь по сторонам.
— Компьютерщиком называют всякого умеющего открыть Word и напечатать пару предложений. А программист это уже что-то более определённое. Впрочем, сейчас и программистами называют кого угодно: от продвинутых бухгалтеров работающих в 1С, до системных администраторов на досуге кропающих скрипт-другой. Есть лимоновый чай, есть персиковый. И половинка настоящего лимона в холодильнике. Дядя Егор, ты какой любишь?
Гость посмотрел укоризненно, и Оля почувствовала, как на лицо наползает румянец. Невелик грех, забыть чайные пристрастия любимого дядюшки, но всё-таки немного стыдно.
— Эх, молодые — вздохнул дядя Егор, вертя в руках коробку из-под чая — Всю жизнь пьёте в пакетиках. Главное чтобы побыстрее заваривалось, а до вкуса и дела нет. Лимон говоришь — пусть тогда и чай будет лимонный.
Оля предложила что-нибудь приготовить, но дядя отмахнулся: — Помню, как ты готовишь. Женщина не умеющая готовить бесполезна!
— Для мужчины — смеясь, уточнила Ласточка.
А вот от рюмки коньяка дядя Егор не отказался. Всё-таки в квартире относительно холодно. Не хватало ещё простудиться, да и вообще…
— До сих пор не замужем? — поинтересовался дядюшка.
— Ой, только не начинай. И так мама постоянно зудит — Ласточка скривилась, словно без сахара съела лимонную дольку, которая плавала в чашке: — Современной амбициозной девушке семья только мешает.
— От таких рассуждений народ и вымирает — наставительно, хотя и несколько равнодушно заметил дядюшка.
— Нарожаю ещё детей — пообещала Оля, — Какие мои годы.
— Целых двадцать шесть лет.
— Всего двадцать шесть — поправила Ласточка. Против воли в голосе прозвучал вызов.
Дядюшка покладисто согласился. Поднеся рюмку с коньяком к носу, неторопливо вдохнул: — Хороший.
— Иван выбирал — сказала Ласточка. Видя недоумение, разъяснила: — С декабря прошлого года любовь всей моей жизни.
Кивнув, дядюшка чуть-чуть пригубил коньяк.
— Много платишь за квартиру? Оля пожала плечами: — Нормально. — А то жила бы с родителями. Да не крути головой. — Дядя пожевал губами, потому улыбнулся: — Кстати, я привёз подарок. Где мой портфель?
Оля принесла портфель из коридора.
— Вот. — На стол был выложен стеклянный шар с крохотным домиков внутри. Обтянутая кожей, худая рука старика встряхнула подарок. Внутри шарика закружился искусственный снежок. О чём я думаю — мысленно укорила себя Оля — Обычная старческая рука. Но всё же, что меня гложет. Почему, кажется, будто что-то неправильно, только я никак не могу понять что именно?
Дядюшка что-то спросил.
— Прости, я задумалась- переспросила Ласточка.
— Говорю: нравиться мой подарок.
— Ещё бы! Только этой зимой слишком много снега.
— Твоя, правда — согласился дядя Егор. Не сговариваясь, они посмотрели в окно. Там по-прежнему бились редкие снежинки, словно пингуя[1] Ласточку и её дядю. Люди, вы тут. Вы ещё тут. Тут, тут, тут. Но всё равно однажды вы выключите свет и ляжете спать. Надо просто немного обождать.
— Я тебя не отвлекаю? — спросил дядюшка, отдавая дань вежливости.
— Ни в коем случае — порывисто ответила Ласточка. Задела стол коленкой и коньяк в рюмках опасно всплеснулся: — Сегодня свободный вечер.
Дядюшка задумчиво сказал: — Мне кажется, человека лучше всего характеризуют его вечера. Что он делает, как их проводит. Скучным людям будет скучно наедине с самими собой. Их спасает шумная компания или, на худой конец, телевизор.
— Можно задать вопрос? — вдруг спросил дядюшка, возвращая на стол рюмку, из которой так и не отпил во второй раз: — Пусть это будет как бы игра. Отвлечённое философское умствование. Чтобы ты, Оленька, сделала, если бы неожиданно и негаданно получила власть?
