Полет «Феникса» - [10]

— Если вы все ещё намерены пойти, — продолжал Моран, обращаясь к Хар— рису, — то вам следует учесть и несколько других факторов. Этот самолёт и парашют — единственный клочок тени на площади примерно в пятьдесят тысяч квадратных миль, так что вам понадобится кепка. Если случится ещё одна буря, вы погибнете, так как сойдёте с ума. Не исключено, что вы попадёте в зыбучие пески, это верная смерть. Я видел, как это случилось с человеком, арабом на верблюде, он не успел даже закричать.

Харрис обжёг губы дотла догоревшим окурком, наконец, выплюнул его и тщательно затоптал.

— Вы слышали о человеке по имени Джо Викерс? — не оставлял его в покое Моран.

— Нет, — ответил Харрис. Он готов был слушать все что угодно, только не то, что он не должен идти.

— Я знал Джо, — вставил Бедами.

— Ну расскажите тогда капитану.

С явной неохотой Белами стал рассказывать:

— Джо сам, по собственной воле, остался на нефтевышке после захода солнца — заменить какую-то шестерню. Вышка была освещена, как и посёлок, что в миле от неё. Поднялась песчаная буря — не такая сильная, как та, в которой очутились мы. Она занялась очень быстро, знаете, как это бывает, так вот, Джо попробовал дойти до лагеря. Всего-то миля. Мы нашли его в пустыне, в пяти милях от нас. Мёртвого. Теперь над промыслом в Джебел новый прожектор — виден на десяток миль даже при буре. Когда его включают, мы называем это «свечкой в память Джо».

Харрис встал, аккуратно заправив форменную рубаху под поясной ремень. Он был ниже Кобба или Лумиса, но доставал головой до провисающего шёлкового полога и всем видом показывал, что с ним такое произойти не может.

— Отчего он погиб?

— От пустыни, — ответил Моран.

— Это потому, что он поддался панике.

— Конечно, поддался. Стоит только понять, что ты потерялся, и твои шансы падают наполовину. Остальное довершает пустыня. Не всегда это жажда, или жара, или расстояние, которое надо пройти. В конечном итоге, убивает пустыня.

— Понимаю. Бедняга.

Капитан произнёс это проникновенно, и Кроу даже залюбовался невесть как оказавшимся среди них розовощёким роботом, с его принципами, срабатывающими, как часовой механизм. В любых иных устах это «бедняга» звучало бы как сарказм. Но чувствовалось, ему действительно было жаль беднягу Джо Викерса.

— Мне нужно сделать приготовления, — сказал Харрис, не адресуясь ни к кому конкретно. — Если кто-нибудь решится, я охотно приму его в свою группу. На рассвете мы уходим. — И он шагнул под шёлковое укрытие, откуда тотчас послышалось: — Сержант Уотсон!

Таунс стоял прямо на полуденном пекле и вглядывался в небо сквозь тёмные очки, бросавшие на лицо зеленые тени.

— Не понятно. Ничего не понятно, Лью. — То же самое командир говорил вчера, точно так же, стоя на солнце и оглядывая небо.

— Они ищут по нашему курсу, — ответил Моран, — вот и все.

— Мы бы увидели отсюда.

— Мы не знаем, где находимся, Фрэнки. Тебе не кажется, что Харрис тихо помешался?

Таунс отвёл взгляд от пустого неба.

— Он не пойдёт.

— Он пойдёт.

— Это невозможно! Боже правый, если и они погибнут…

Он двинулся к самолёту, спустя минуту, за ним последовал Моран. Не было смысла повторять Таунсу, что виноват не он, а метеорологи. Один раз Таунс уже зло оборвал его:

— Тебе бы немного убедительности, когда ты говоришь это. Сперва убеди самого себя, но и тогда ты все равно будешь неправ.

Когда Моран зашёл под навес, Кроу спросил:

— Что случилось с поиском с воздуха, Лью?

— Поиск, может, как раз сейчас ведут.

— Боже, как они могут не заметить!

Все утро они с Белами выкладывали новый знак «SOS» на песке из кусков оторвавшегося металла, чехлов для сидений и другого подручного материала. Они позвали на помощь Тилни, но от того мало было толку. Он без конца повторял одно и то же: «Ведь они должны найти нас? Должны, а?»

Кроу противно было это слушать. Его заинтересовал Стрингер. Трудно было его понять. Он ни с кем не заговаривал, как бы даже не понимал, в каком скверном положении они очутились, его занимал только разбитый самолёт. Опять и опять ходил он вокруг него, осматривал повреждения, держа руки в карманах и укрыв голову носовым платком. Стрингер был единственным из всех, кто побрился. У него была электробритва с трансформатором для автомобиля: она работала от батарей «Скайтрака».

Остальные не брились и не умывались. Таунс согласился с предложением капитана Харриса, и жёсткая норма вступила в силу: одна пинта воды в сутки на человека, ни умывания, ни бритья. Дополнительная порция предусматривалась для раненого Кепеля, если потребуется. О запасах воды много не думали: если держаться в тени и не напрягаться, то и потеть будешь меньше. Большинство же понимало, что все это иллюзии: даже в тени потоотделения, едва выступив на коже, тотчас испарялись.

Лумис тоже большей частью молчал. Телеграмму передали из Парижа на радиопост Джебел Сарра, и он думал о том, что же случилось. Он приобрёл квартиру с видом на Сену, и они прожили в ней ровно год. Он прилетал раз в один-два месяца, и, хотя они вместе уже двенадцать лет, его приезды были чередой медовых месяцев. Только поэтому и ещё потому, что ему нравилась работа по разведке новых месторождений, он мог вынести пустыню с её ужасающими размерами и одиночеством. Но та пустыня, с которой ему недостаёт сил справиться, возможно, открывалась перед ним сейчас. В телеграмме сказано «срочно». Куда бы он ни смотрел, везде видел это слово, написанное на песке огромными буквами, даже большими, чем сигнал «SOS». Текли минуты и часы — а он не мог сдвинуться с места.