Я усмехнулась. Видела бы она меня еще полгода назад, до того, как Дед после пяти операций сделал меня похожей на прежнюю Инну. Только похожей — не прежней. Мой тональный крем стоит целое состояние, а прическу я теперь вряд ли когда-нибудь смогу поменять. К счастью, у меня не так много знакомых, которые удивлялись бы моему резко подурневшему лицу и возмущались неудачной операцией. Дед сказал: «Вали на меня, как на мертвого. У меня слишком хорошая репутация, чтобы эта «неудача» ей повредила». Наверно, врачиха просто подслеповата. Или из тех, кто даже самой страшной уродине говорит: «Ты моя красавица».
— Весной у меня были сильные боли. И на УЗИ нашли спайки.
— Бывает, — врачиха пожала плечами. — Редко, но бывает. Рассосались. Может, поэтому и боли были.
Словно в тумане я увидела Младенца, с нежностью прильнувшего к Материнской щеке, и Его крохотную трогательную пяточку, к которой прикоснулась губами, вспомнила резкую боль, вспыхнувшую в животе…
Снег шел все гуще, за сплошной белой пеленой не видно было даже соседнего дома. Я положила руку на живот. Время летит быстро. Пройдет несколько лет. Снова наступит Рождественский сочельник, вот так же будет идти снег. И мой сыночек попросит рассказать ему на ночь сказку. Поскольку все сказки уже будут рассказаны по сто раз, я начну что-то придумывать:
— Жил да был Финист Ясный…
— Перец! — перебьет меня мой продвинутый ребенок. — Надоело. Расскажи другую!
И тогда я, может быть, расскажу ему сказку о принцессе и двух принцах. И о злой колдунье, которая заколдовала принцессу и сама превратилась в нее, а потом вышла замуж за одного из принцев. И о том, как второй принц спас меня… то есть принцессу от смерти.
А может, и не расскажу. Какая же это сказка?