Поле заколдованных хризантем - [44]

— Почему это я должна до утра ждать? — обиделась старуха. — Ты сегодня молодым стал, а я до завтра старухой жить должна.

— Так ведь поздно уже, — стал уговаривать ее старик. — Кто же по ночам в горы ходит? Да и озерца того впотьмах не найдем. Подожди до утра!

— Подожди, подожди… Не хочу! — не унималась старуха. — Вон сколько лет ждала — старухой стала.

Не стал старик ее больше слушать, лег и заснул, да так крепко, что ничего не услышал.

Наутро видит — нет старухи.

— Эй, старая, где ты? — закричал он. Но никто ему не ответил.

Понял старик, что не дождалась его старуха, сама в горы отправилась. «Ладно, пусть идет, — думает старик. — Нет у нее, видно, сил ждать. Придет назад такой же красивой, как раньше была».

Поднялось солнце из-за гор, за горы и село. Смеркаться стало, а старуха все не возвращается.

— Видно, заблудилась в лесу моя старуха, — решил старик. — Придется идти ее искать.

Собрался он и в горы пошел. Идет — старуху кличет. Вдруг слышит — плачет где-то в чаще младенец. Удивился старик: откуда тут младенцы? Пробрался он сквозь заросли, к озерцу вышел, видит — лежит на каких-то тряпках младенец, кричит — надрывается. Пригляделся старик получше, а это и не тряпки вовсе, а старухино кимоно.

Понял тут старик, что пожадничала его старуха: оторваться от воды молодильной не могла, вот и превратилась в дитя малое.

Взял старик младенца и домой отнес. Так и пришлось ему свою старуху нянчить.

Как Лунный старец самого доброго зверя искал

авным-давно это случилось. Надумал как-то Лунный старец узнать, кто из зверей самый добрый. Посмотрел на землю — видит: живут в лесу обезьяна, лиса и зайчик. Превратился тогда Лунный старец в бедного странника, спустился на землю, подошел к зверям и говорит:

— Устал я с дороги, сил нет дальше идти. Три дня во рту рисового зернышка не было. Помогите, зверюшки! Не дайте умереть с голода.

— Бедный странник! — воскликнули звери.

Поднесла обезьяна Лунному старцу плоды с деревьев — сочные, сладкие, лиса рыбу принесла — большую, свежую. Один только зайчик стоит, с места не шелохнется: ничего у зайчика съестного нет.

Заплакал зайчик, запричитал:

— Чем же я-то могу помочь бедному страннику?

Думал-думал и надумал:

— Принеси, обезьяна, хворосту побольше, а ты, лиса, разожги огонь, да пожарче.

— Что ты такое придумал? — стали спрашивать звери, но сделали все, как зайчик сказал.

Подошел зайчик к страннику и говорит:

— Ничего у меня нет. Но не выдержит мое заячье сердце, если умрешь ты с голоду. Прыгну я сейчас в костер, поджарюсь, ты уж меня и съешь.

Услышал странник такие речи — мигом в Лунного старца обратился и говорит:

— Давно искал я по свету самого доброго зверя. И обезьяна, и лиса правильно поступили, что на помощь слабому пришли. Но все-таки самый добрый среди вас — зайчик. Возьму-ка я тебя, зайчик, с собой на Луну.

Поднял Лунный старец зайчика на руки и исчез.

И если в ясную ночь ты внимательно посмотришь на Луну, то обязательно увидишь там Лунного старца и маленького зайчика.

Влюбленные сосны

лучилось это в давние времена, когда столицей Японии был еще город Нара.

Жили в одной деревне у самого моря юноша по имени Ирацуко и девушка по имени Ирацумэ. Были они оба лицом пригожи. Сватала их людская молва.

— Вот было бы хорошо, если б полюбили друг друга Ирацуко и Ирацумэ! — говорили вокруг.

Но только юноша и девушка будто и не замечали друг друга вовсе. Услышит Ирацуко, что люди говорят, да только рукой махнет: отстаньте, мол. А как начнут соседки перед Ирацумэ жениха нахваливать, улыбнется девушка и прочь пойдет.

Вот как-то раз устроили крестьяне большой праздник. Собрались они под вечер на лесной поляне, стали петь, плясать да стихи слагать. Тут-то и подошел юноша к красавице Ирацумэ.

— Повернись ко мне, погляди на меня, — говорит. — Красива ты, будто молодая сосенка. Махни мне своей веточкой, дай знак, что любишь меня.

Зарделась девушка.

— Не подобало мне такие речи слушать, — отвечает. — Да уже не скрою, признаюсь, что давно люблю тебя.

Заприметили люди, что Ирацуко и Ирацумэ беседы ведут, любопытно им стало. Уж и так они и эдак подслушать хотели, то подойдут — усмехнутся, то в сторонке встанут — улыбнутся. А потом и вовсе надоедать стали:

— Когда на свадьбу позовете?

— Скоро ль свадьбу играть будем?

Рассердился Ирацуко:

— Нет от вас покоя, — говорит. — Не смотрите на нас, не трогайте нас!

Схватил он девушку за руку и в глубь леса побежал. Покачали люди головами.

— Не хотели мы их обидеть, — говорят. — Просто радуемся, что счастье они свое нашли.

А влюбленные в лес прибежали да под старой сосной присели.

— Вот ведь какие люди! — никак не успокоится Ирацуко. — Нет от них спасения!

— И то правда! — согласилась Ирацумэ. — Вечно свои носы в чужие дела суют!

Стало смеркаться. Тихо кругом, только луна на небе сияет, да листья с деревьев падают. Просидели влюбленные всю ночь под старой сосной, так и не заметили, что утро наступило. Огляделись они вокруг: солнышко из-за горы поднимается, вдалеке петухи запели, собаки залаяли.

— Пойдем в деревню, — сказал Ирацуко. Хотел он было подняться, да не смог — ноги будто в землю вросли.

— Я помогу тебе! — воскликнула Ирацумэ и тоже хотела встать, но и ее ноги слушаться перестали.