Поле, где я умер. Файл №405 - [6]

Молдер молчал.

— Последняя информация поступила чуть позже десяти, — проговорила Скалли, с некоторым усилием заставив себя обратиться к напарнику, как ни в чем не бывало. — На указанное время поиски так ни к чему и не привели.

Молдер чуть кивнул, с отсутствующим видом глядя на нее.

Ей захотелось дать ему оплеуху. Чтобы хоть как-то расшевелить…

— Прихожан Дворца будут выпускать. Территория остается под контролем, но предъявить нам пока нечего, и дело разваливается. Ты меня слушаешь?

— Конечно.

Скалли хмыкнула.

— Время летит, Молдер, — сварливо проговорила она. — Время летит. Пока у нас еще остается эта возможность, надо допросить хотя бы тех женщин, что находились в бункере с Верноном… Но, честно говоря, моя оценка — у нас еще двенадцать часов огня и серы, а потом — тишина. И про Сидни мы ничего не узнаем.

Молдер, опять ни слова не говоря, взял со стола пачку сделанных в управлении шерифа стандартных фотографий задержанных и принялся их перебирать. Скалли, потихоньку закипая, ждала. Наконец Молдер выбрал.

— Давай начнем вот с этой, — негромко предложил, почти попросил он, небрежно бросая пачку обратно на стол и протягивая Скалли фотографию женщины, из рук которой он выбил пластмассовый стаканчик с розовой отравой.

Скалли помедлила, вглядываясь в лицо на фотографии. Красивая… Но очень несчастная, похоже. Впрочем, если жить с безумцем — кто будет счастлив?

Потом она снова подняла взгляд на Молдера и сказала:

— Давай.

11:52

Она старалась держаться очень независимо. Положила ногу на ногу. Небрежно закурила, глядя чуть ли не в потолок. Скалли молчала — если уж Молдер предложил побеседовать с этой женщиной в первую очередь, пусть он и беседует, в конце концов. Чем-то же он руководствовался?

Молдер просто смотрел женщине в лицо.

А женщина старалась не смотреть на Молдера. Куда угодно — в потолок, в стену, на Скалли; только не на него. Они прежде встречались, быть может, с недоумением подумала Скалли. Да нет, не похоже…

Молчать дольше было невозможно.

— Вы имеете право не отвечать ни на какие вопросы в отсутствии адвоката, — механически предупредил Скалли. — Вы отдаете себе в этом отчет?

— Пустяки, — ответила женщина.

— Как вас зовут?

— Мелисса Рид ель.

Это имя Скалли уже где-то слышала. Но ощущение мелькнуло и пропало, нужно было тянуть допрос дальше.

— Сколько вам лет?

— Двадцать пять.

— В каких отношениях вы находитесь с Верноном Уорреном по прозвищу Эфесянин?

— Я его жена. Как и другие его жены, я имею право тоже называться этим прозвищем.

Скалли чуть качнула головой, и в этот момент Молдер наконец разродился вопросом:

— Откуда вы родом?

Женщина запнулась. В ее глазах появилась растерянность, потом какое-то напряжение, будто она силилась что-то вспомнить и не могла. Она перевела на Молдера взгляд и тихо сказала:

— Не знаю.

Молдер чуть кивнул — словно бы именно этого ответа он и ждал. Играет в полную осведомленность, что ли, подумала Скалли с неудовольствием. Зачем? И тут она вспомнила, почему имя женщины показалось ей знакомым. О ней упоминал загадочный Сидни. Мол, только из ревности к ней, в силу ее беззаветной преданности Вернону он решился позвонить… М-да. Чем бы ни руководствовался Молдер, похоже, выбор он сделал правильный. Перспективный, во всяком случае. Опять какая-то фантастическая проницательность, уже во второй раз за сегодняшний день… а до исхода дня еще далеко. М-да. Вот так Фокс.

— В таком случае где живет ваша семья? — спросила Скалли.

Мелисса гордо выпрямила спину.

— Моя истинная семья — во Дворце. Скалли опять чуть качнула головой. Ее всегда раздражали фанатики.

— Давно вы живете во Дворце? — спросила она, когда поняла, что Молдер снова умолк на неопределенное время.

— Год.

— Сколько же времени вы замужем за мистером Уорреном?

— Год.

Скалли вздохнула.

— Мелисса, а вас не беспокоит тот факт, что у мистера Уоррена, помимо вас, в данное время есть и другие жены?

— Настанет великий день, и семь женщин будут принадлежать одному мужчине, говоря: мы сами будем добывать себе пропитание, мы сами сошьем себе одежды, только позволь нам называть тебя своим мужем, дабы воцарилось единство откровений.

Конечно, подумала Скалли. Еще одна сумасшедшая. Все-таки это наверняка тоталитарная секта. Но их придется отпускать, потому что мы не можем обнаружить ни малейших признаков насилия. Как глупо! Интересно, почему всего лишь семь, а не, например, семьдесят семь. Глядя на этого Вернона, легко представить, что он управится и семьюдесятью семью. И тут же она поняла: по числу звезд. Дворец Семи Звезд, семи церквей, получивших какие-то там откровения.

— Не очень симпатичная у вас вера, Мелисса, — проговорила Скалли. — Если бы у моего мужа было столько детей от разных женщин, мне, признаться, было бы не по себе… Честно говоря, мне было бы просто-напросто весьма затруднительно ложиться с ним в постель.

Мелисса глянула на нее с жалостью и презрением, свысока.

— Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, которого не видит? Вы собственница. Вы бы даже на солнечном луче, который на вас падает, написали «Частное владение. Без юридически оформленного разрешения не входить». Слава Господу, ваша наука еще не изобрела средств делить солнечный свет на индивидуальные ломти. Весь ваш мир основан на собственности. Мы не принимаем вашего мира, мы ушли от него и вам нас не вернуть. Если вы попытаетесь это сделать, мы уйдем еще дальше.