Поле, где я умер. Файл №405 - [5]

Увы…

Зато глаза пожилого и пухлощекого, отмеченного нездоровой полнотой адвоката, расположившегося рядом с Верноном, говорили слишком о многом. Они то бегали, то принимались суетливо моргать, то с вызовом вперялись в Скалли или в Молдера… Адвокат напускал на себя уверенность. А стало быть, уверен совсем не был.

— Я знал, что вы придете ко мне, — тихо и очень спокойно проговорил Верной, не ожидая вопросов. — Придете за мной. В течение многих веков я это знал. Матфей сказал мне об этом прямо.

Он чуть помедлил. Голос был хрипл ова-лым и бесстрастным — но совсем не походил на прокуренную хрипотцу Сидни. Нет, конечно, подумала Скалли, это не он. С чего бы ему самому доносить на себя? Странная мысль пришла мне в голову, однако… Откуда вдруг? Только из-за того, что некая надломленность ощущается в нем, в этом Верноне? Но, скорее всего, она мне просто мерещится. Усложняю. Он фанатик, какие надломы. Достоевщины тут и в помине нет.

— Узрите: Сатана заключит в узилище некоторых из вас, и бесы его станут пытать вас, и мучить, и проверять крепость вашей веры в течение десяти дней, — Верной чуть улыбнулся. — Будьте верны, и после смерти вас увенчают короною жизни вечной, истинной…

— По-моему, это написано над вратами храма в Смирне, — наконец-то подал голос Молдер. — А ваша церковь — это что-то вроде храма Воскресения в Эфесе, я это понимаю так…

— Моя церковь называется церковью Семи Звезд, — снисходительно ответил Вер-нон. — Она объединяет все семь церквей, получавших откровения. Никто из моих прихожан не имеет ни малейшего отношения к Эфесской церкви Воскресения.

— А вы?

Адвокат заморгал и заерзал.

— Я — другое дело. Я присутствовал, когда Иоанн Богослов принес людям послание Апокалипсиса.

Это не допрос, а коллективный бред, подумала Скалли. Если так пойдет, мы будем беседовать часами. А часы идут, часы дороги. Может, он просто выгадывает время?

— Послушайте, мистер Уоррен, — решительно сказала она, пытаясь взять ситуацию под контроль. Не вовремя на Молдера накатил период задумчивости, ох, не вовремя он снова стал рохлей… Не вовремя… Долго это будет продолжаться, интересно? — Если бы, например, Сидни на поверку оказался неверующим, был бы он увенчан в конце концов короной жизни? Ведь он все же был вашим прихожанином?

— Это провокационный вопрос, — тут же сказал адвокат. — Верной, можете не отвечать. Среди прихожан Дворца Семи Звезд нет ни одного человека по имени Сидни.

Верной опять улыбнулся уголками губ.

— Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, — без запинки начал он снова цитировать свое, видимо, любимое и коронное «Послание к Эфесянам», — против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостоять в день злый и, все преодолевши, устоять.

Он умолк. И что, интересно, он хотел этим сказать, растерянно подумала Скалли. Это ответ? Или это уклонение от ответа? Может, он просто издевается над нами, и никакой он не безумец, а просто наглец?

Молдер молчал.

— Спрашивайте по существу, — сказал адвокат и нервно облизнул губы.

Верной остановил его покровительственным мановением левой длани.

— Я не понимаю вас и не хочу понимать, — почти задушевно сказал он, — но я знаю одно. Нет у вас веры даже и с горчичное зерно. Нет. Ни во что вы не верите. Вам наплевать, кто я такой — Джим Джонс или Дэвид Кареш. Вы не понимаете меня и не слышите меня. Сказано: имеющие глаза да увидят, имеющие уши да услышат — но вы слепы и глухи. Мне и не нужно, чтобы вы меня понимали, чтобы верили мне или чтобы я вам нравился. Это ваше дело, ваши проблемы. Это ваша беда — не видеть и не слышать. Я хочу только, чтобы вы на минутку отринули суету, забыли о вашем нелепом греховном расследовании и ради спасения собственных же душ задумались вот о чем. Настанет день, день гнева Его, и могучие люди Господа сокрушат вас. Чем бы вы ни занимались. Каких бы чинов не достигли. Какие бы успехи на поприще вашем не мерещились вам и не сбивали вас с пути. Все — — суета. Не уверовавший в меня будет ввергнут в озеро огненное и серное. Будь то вы, миссис, — он с неожиданной галантностью чуть склонил голову в сторону Скалли, — или вы, агент Молдер, — он перевел взгляд на Молдера и несколько мгновений пристально его разглядывал, впившись пронзительным взглядом ему в лицо, а потом с каким-то непонятным облегчением откинулся на спинку стула, — или хоть этот ваш Сидни, или президент Соединенных Штатов. Все будут сокрушены, если не уверуют. Сам Господь не станет марать рук о тех, кто лишен веры. Это сделают могучие люди Его. Так сказано в откровениях, и так будет. Лишь те, кто уверовал, спасутся. Господь сам охранит их души от зла. Лишь тот, кто уверует в меня, обретет жЪинь вечную, сладостную и наилучшую.

Он замолчал. Адвокат торопливо шевельнулся и проговорил:

— Моему подзащитному пора принимать пищу. Если этот бессмысленный допрос будет продолжен, я обращусь к прокурору штата с жалобой о том, что вы пытаете подследственных голодом.

В одном он прав, думала Скалли, мрачно глядя в спины выходящим. Допрос действительно бессмысленный. Или, как это… воистину бессмысленный. Нам с этим человеком не о чем говорить. Направить его на психиатрическую экспертизу, что ли? Но если его признают вменяемым, будет такой скандал… Нас просто смешают с грязью. А Скиннер добьет.