Полдень, XXII век - [66]

— Позвольте! — завопил Женя. — А еще? Вы обещали показать мне еще!

— Не стоит, право, не стоит, — убедительно сказала заведующая. Она поспешно складывала стул. — Не знаю, что взбрело Полю в голову. Семь тысяч пятьсот двенадцать — это резня в Константинополе… Пятнадцатый век… Качество изображения превосходное, но… Настолько неприятное зрелище… Право, не стоит, товарищ Славин… Лучше пойдемте посмотрим, как Поль будет ловить уродцев.

Громадный шестивинтовой вертолет сел недалеко от того места, где Женя оставил свой птерокар, и разгрузка оборудования была в разгаре. Из распахнутых трюмов выкатывали платформы на высоких колесах, груженные желтыми матовыми ящиками. Ящики свозились к подножию одной из акаций, где в развилке между двумя мощными корнями неутомимый Рудак руководил сборкой. Его зычный голос разносился далеко по вечерней саванне.

Заведующая фильмотекой извинилась и убежала куда-то. Женя принялся описывать неуверенные круги вокруг Рудака. Его одолевала любознательность. Платформы на высоких колесах подкатывали, разгружались и уезжали, «слуги КРИ» — парни и девушки — устанавливали и свинчивали желтые ящики, и под акацией вскоре обозначились контуры громоздкой угловатой установки. Рудак ворочался где-то в ее недрах, гудел, свистел и раскатисто покрикивал. Было шумно и весело.

— Стронг и Джой, займитесь интравизиром!

— Трам-тара-рам-тарам-пам-пам! Давайте замыкающую, кто там!

— Фидеры! Куда запропастились фидеры?

— О ла-ла! Еще правее! Вот так…

— Фрост, на разгрузку!

Женю беззлобно толкали под бока и просили убраться в сторонку. Громадный вертолет разгрузился наконец, взревел, подняв ветер и клочья травы, и ушел из-под акации на посадочную площадку. Из-под установки выполз на четвереньках Рудак, встал, отряхнул ладони и сказал:

— Ну, можно начинать. Давайте все по местам.

Он вскочил на платформу, где был установлен небольшой пульт управления. Платформа крякнула.

— Молись, Великий КРИ! — заорал Рудак.

— Станислав еще не вернулся! — крикнул кто-то.

— Вот беда! — сказал Рудак и слез с платформы.

— А профессор Ломба знает? — робко спросила худенькая, остриженная под мальчика девица.

— Профессор узнает, — внушительно сказал Рудак. — Где же Станислав?

На полянке перед акацией вспучилась и треснула земля. Женя подскочил на целый метр. Ему показалось, что из травы высунулась бледная зубастая пасть динозавра.

— Наконец-то! — сказал Рудак. — Я уже беспокоиться начал: кислород-то у него кончился минуту назад… а то и две…

Из-под земли медленно и неуклюже вытягивалось металлическое кольчатое тело в полметра толщиной, похожее на громадного дождевого червя. Оно все ползло и ползло, и неизвестно было, сколько колец его еще прячется под землей, когда передняя его часть быстро завертелась, отвинчиваясь, и свалилась в траву. Из черного отверстия высунулась багровая, с широко разинутым ртом мокрая физиономия.

— Ого-го! — заревел Рудак. — С легким паром, Станислав!

Физиономия свесилась через край, сплюнула и сиплым голосом объявила:

— У него там целый арсенал. Целые армады ползучих тарелок. Вытащите-ка меня отсюда…

Кольчатый червь все лез и лез из земли, и красное заходящее солнце играло на его металлических боках.

— Начнем, — объявил Рудак и снова взобрался на платформу.

Он разгладил налево и направо бороду, скорчил зверскую рожу девицам, столпившимся внизу, и жестом пианиста положил руки на пульт. Пульт вспыхнул индикаторными лампочками.

И сейчас же все затихло на поляне. Женя, взводя киноаппарат, с беспокойством отметил, что несколько человек торопливо вскарабкались на акацию и расселись на ветвях, а девушки теснее придвинулись к платформе. На всякий случай он тоже подошел поближе к платформе.

— Стронг и Джой, приготовились! — громовым голосом сказал Рудак.

— Приготовились! — откликнулись два голоса.

— Пою на главной частоте. Подпевайте в крыльях. И побольше шума.

Женя ожидал, что все сейчас запоют и забарабанят, но стало еще тише. Прошла минута.

— Повысить напряжение, — негромко приказал Рудак.

Прошла еще минута. Солнце зашло, на небе высыпали крупные звезды. Где-то лениво прокричал эму. Девушка, стоявшая рядом с Женей, судорожно вздохнула. Вдруг наверху, на ветке акации, зашевелились, и чей-то дрожащий от возбуждения голос крикнул:

— Да вот же они! Вон там, на поляне! Вы не туда смотрите!

Жене не было видно, куда надо смотреть, и он не знал, кто должны быть «они» и чего от них можно было ждать. Он поднял киноаппарат, попятился еще немного, тесня к платформе девушек, и вдруг он увидел. Сначала он подумал, что ему показалось. Что это просто плывут пятна в утомленных глазах. Черная под звездами саванна шевелилась. Неясные серые тени возникли на ней, молчаливые и зловещие, зашелестела трава, что-то скрипнуло, послышались дробный перестук, звяканье, потрескивание. И в одно мгновение тишина наполнилась густыми невнятными шорохами.

— Свет! — рявкнул Рудак. — Идут зольдатики!

С акации откликнулись радостным воем. Посыпались сухие листья и сучья. В тот же миг над поляной вспыхнул ослепительный свет.

Через саванну шла армия Великого КРИ. Она шла сдаваться. Такого парада механического уродства Женя не видел еще никогда в жизни. Очевидно, слуги Великого КРИ тоже видели такое впервые. Гомерический хохот потряс акацию.