Полдень, XXI век, 2010 № 02 - [42]

Но я зря так думала, что не смогу учиться. Наказыватель оказался хитрый. Прихожу после гулянки; думаю: сейчас в душ и спать. И только легла в кровать, тошнить начинает; никак не уснуть. Дай, думаю, раз не спится, уроки поделаю, и только мысль пришла, как тошнить фазу меньше стало. Как села делать, так вообще все прошло. Когда все сделала, смотрю: два часа ночи. Ну, думаю, все равно не высплюсь, можно и в чате посидеть; я раньше любила сидеть во взрослом чате и всем обещать, что сейчас приеду и с ними пересплю. Но только я решила в чате посидеть, меня затошнило. Я, не будь дурой, легла. Сразу хорошо стало, и я уснула. В общем, оказалось, можно и гулять постоянно, и со всеми дружить, и учиться хорошо.

Быть отличницей, оказывается, намного проще, чем я думала. У меня раньше не получалось, как я ни старалась. Обязательно по какой-нибудь геометрии четверка выйдет за год. А я просто фишку не секла. Дело-то ведь не в том, как ты хорошо знаешь, а чтобы никогда не опаздывать, выглядеть прилично, писать домашки аккуратным почерком — это самое главное — и тянуть руку, когда просят отвечать. Но руку не всегда можно тянуть, а только если этим никого против себя не настроишь, иначе станешь изгоем, как тупые зубрилы. Персональный наказыватель меня, если что, поправляет. Например, однажды учительница задала вопрос, а мне так неохота было отвечать… вставать, чтобы все на меня пялились, говорить чего-то. Но вдруг так мерзко стало, аж сдохнуть захотелось. Ну я подняла руку, и тут же тошнота прошла. Меня спросили, и я ответила на отлично. А в другой раз я потянула руку, когда еще лучше ответ знала, и со мной вместе потянула руку моя подруга, а я сильнее потянула, чтобы ее не спросили, а спросили меня. Но тут меня как затошнит! Я тут же руку опускаю, учительница меня все-таки спрашивает, а я говорю, что передумала и не уверена. Она спрашивает подругу, та отвечает всё супер, и ей ставят пять. А потом на перемене она всю меня расцеловала. Ей эта оценка очень важна была, чтобы четверть сдать на пять, а без пятерки в четверти ей медаль бы не дали, и, в общем, с тех пор она считает, что у меня в долгу. Так что и с учебой у меня стало всё стопроцентно, и с подругами.

И с парнями тоже. Я раньше плакала много, завидовала подругам. От нервов ногти грызла, и еще страшнее становилась. И прыщей боялась. Чуть увижу какой бугорок, даже самый маленький и не красный совсем, сразу расковыриваю, а потом доковыряю до крови и реву. Намажу зеленкой и еще сильней реву. Потом в школу не иду, чтобы с такой рожей не светиться. Наказыватель меня от всего этого отвадил. Но главное — я похудела. Парням-то нужна у девушки талия узкая и грудь, чтобы выпирала, а у меня с грудью все нормально всегда было, но от полноты она не смотрелась. Я раньше пыталась на диету садиться, но мне силы воли не хватало, и я в конце концов обжиралась. А с наказывателем всё влегкую прокатило, он стопроцентно силу воли заменяет. Я за три месяца так вес сбросила, что мне новая одежда понадобилась. Сказала родителям, чтобы они сами выбрали мне, что хотят, но тут снова наказыватель вмешался, и я сказала им: «Не надо, я сама поеду. Просто денег дайте, и все». Позвала с собой подругу, а она говорит: у тебя деньги есть, возьми стилиста, пусть подберет тебе что-нибудь чисто твоё, а я с тобой поеду, может, и мне посоветует. Я начала протестовать: зачем мне стилист, я и сама всё знаю, но тут меня как накроет, и я фазу же согласилась. В результате, все выходные со стилистом по магазинам ходили. Я одежды накупила — море. Подруга купила брюки, туфли и блузочку, как ей стилист сказал. С тех пор она тоже думает, что у меня в долгу. За бесплатного стилиста.

А я как пришла в школу в новом, так меня не узнали. Парни подходят, говорят: ты такая красивая; всерьез так, все ошеломленные, и никакого презрения. Я начала было улыбаться во всю рожу, но наказыватель меня остановил. Как только я улыбалась чуть больше, чем уголками губ, сразу тошно делалось. А если совсем не улыбалась — опять тошно. Наказыватель за пять минут выучил меня такой улыбке, какая всегда была у самых наших популярных девчонок. Я им завидовала и пробовала тренироваться перед зеркалом, но сколько ни тренировалась, как доходило до дела, начинала лыбиться, как дурочка. А наказыватель сразу меня в рамки поставил. Я теперь просто не могу улыбаться по-другому, даже если бы захотела.

Мои одноклассницы, как поняли, что я теперь мальчикам больше всех нравлюсь, попытались меня затравить. Ленка, которая самой главной была, со своими подругами зажала меня в туалете и говорит: лезь головой в унитаз, а то сейчас схватим и прямо туда тебе ершик вгоним, и никогда детей рожать не сможешь. И одна из них, с краю, с такой свинячьей улыбкой, смотрит на меня злобно, а в руке у нее фотик. И я понимаю: хотят меня ославить, что я головой в унитаз залезла. А я как-то струсила. Я всегда трусила, когда до драки доходило с девчонками. С парнями дралась, одному даже глаз так подбила, что потом родителей в школу вызывали. А с девчонками — боялась. Но тут меня так скрутило, что аж перед глазами поплыло. Эти девчонки никогда бы не смогли мне сделать