Полдень, XXI век, 2009 № 03 - [51]

Вот промчались последние — матки с жеребятами.

Тихо-тихо склонились конские шеи к воде — кони пили воду, отфыркивались, играли и не помнили, чье имя было выжжено на их шкуре железным клеймом.

Амин, дрожа от усталости, опустился на землю, покрытую узором трещин, как панцирь черепахи. Горечь сковала излучину губ, и язык высох, точно выползок змеи-ехидны.

«Я — Бог, — прошептал Амин. — Лошади сказали мне главное. Бог не всемогущ и не милосерден. Бог — одинок среди людей, лошадей и букв. Нет никого более одинокого, чем Бог. А значит мы — одно. Одиночество есть совершенство Бога».

Ему дали пить. И Амин пил из горсти теплую воду, не узнавая людей и не желая ни с кем говорить.

Пешком, как нищий, возвращался Амин, хозяин коней, в свой дом с плоской крышей.

Всего несколько дней пробыл он там, а после исчез, будто и не было, оставив все имущество и власть своим родичам, имена которых он забыл и которые после расселились повсеместно — из Аравии к Азовскому и Каспийским морям и далее, далее, далее.

Наследники не нашли в его доме с плоской крышей драгоценностей и редкостей. Сад оставался пустынен и безгласен. Лишь на краю кровли, в той стороне, где восходило солнце, лежал клочок китайской бумаги с последним признаком чистокровной арабской лошади:

«Ей нравятся деревья, зелень, проточная вода, приветствуя их, она ржет, и день утоления жажды есть день радости. Она не пьет, прежде чем не коснется воды копытом или губами, и пьет осторожно, как женщина подает грудь первенцу. Она берет воду из живого источника и никогда не оглядывается назад, даже если увидит в воде тень человека, сокола или льва».

Два коня у судьбы, один — опасность, другой — покой.

У жизни две части есть: та — ясность, а та — печаль.

Не брани меня, Бог, за родинку над верхней моей губой,

То клеймом последним отметила мою ясность Твоя печаль.

НАТАЛЬЯ БАЛЫКОВА Проникновение >Рассказ

Туман появился неожиданно. Казалось, ветер принес его, как дым от костра. Сначала сквозь лобовое стекло Логинов заметил кусочек прозрачной дымчатой вуали, следующим порывом принесло клочок грязно-белой шерсти, потом сквозь автомобиль проплыло довольно большое облако с рваными краями. Туман наваливается и наматывается на Логинова, как сладкая вата на палочку. И вот уже джип вязнет в белесых влажных клубах, и дальше десяти метров ничего не видно.

Логинов уже целый час плутал среди одинаковых серых пятиэтажек, пытаясь отыскать нужный ему дом. Казалось, что уж если не половина, то добрая четверть города изъезжена вдоль и поперек. Темно-синий «маверик» был уже по уши в грязи, его хозяин безнадежно опаздывал надень рождения к другу, а огромная, как «Титаник», новостройка никак не выплывала из душного, словно пуховое одеяло, тумана. «Штирлиц провалил явку», — подумал Логинов и усмехнулся. Сколько раз он уже вот так попадал из-за своей врожденной неспособности ориентироваться!

Друг переехал в краснокирпичную высотку совсем недавно. Логинов был у него один раз — пару недель назад, когда в двух ещё пустых, отзывающихся эхом на каждое слово комнатах они — компания из четырех очень перспективных холостяков — отмечали новоселье. Надо, надо было тогда ещё узнать точный адрес! Но Вадим убедил его, что адрес всё равно ничего не даст — дом новый, даже табличку с номером еще не повесили.

Казалось, всё просто: здесь поворот, проезжаешь двор, арку, потом осторожно, тут ещё строительный мусор не убрали, — и вот он, дом. Других таких поблизости нет, так что не ошибешься. А если бы возникли проблемы, достаточно позвонить на мобильный другу, чтобы встретил…

Вот и встретились. «Извините, абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже», — вежливо и бесстрастно сообщает механическая девушка, и Логинов попусту гоняет «маверик» среди унылых серых хрущевок. И ведь некого спросить: как назло, на улице ни души — непогода согнала со скамеек даже старушек, и теперь они сидят в своих тесных квартирках, схлебывая с блюдечек горячий чай. Безграничная, как мировой океан, тоска уже подкралась к Логинову, навалилась на спину и сжала в своих тяжелых лапах. Ну, где же этот огромный дом? Растворился он, что ли, в мутной пелене, размешался в тумане, как крепкий кофе^ в молоке?

Стоп! Взвизгнули тормоза, и «маверик», обиженно буркнув, замер. Прямо из-под колес выскочила черная кошка — тощая, как палка копченой колбасы. Кошка отпрыгнула на обочину, посмотрела на Логинова умным светящимся взглядом и принялась с достоинством вылизывать лапу, демонстрируя тем самым поведение, не типичное для животного, едва не погибшего под колесами джипа. Да, одно к одному: теперь вот еще дорогу перебежала черная кошка.

Плюнуть бы на всё, вернуться домой, на диван перед телевизором, посмотреть футбол… но друг обидится. Да ещё подарок на заднем сиденье — боксерская груша. Если бы Логинову сказали, что всего лишь неделю спустя он попытается вернуться в этот не по-летнему сырой и грязный день, захочет опять увязнуть в тумане, встретить черную кошку… Он бы не то чтобы посмеялся — не смешно было ему, потерявшему всякую надежду добраться из пункта А в пункт В путнику, — послал бы того человека куда подальше и занимался бы своими делами дальше. И всё-таки, если бы ему рассказали, и если бы он поверил — бросил бы тогда родных, бизнес и, уж само собой, — день рождения, остался бы там, куда случайно привел его белый, как борода финского Санта-Клауса, туман…