Полдень, XXI век, 2009 № 01 - [17]

Примус смущенно улыбнулся.

— Да ладно тебе, Иваныч, скажешь тоже! Пашем, как негры на плантации, за сущие гроши. Мне уже жена иногда говорит, лучше бы ты грабителем был, больше бы денег в семью приносил.

— Ну, правильно, — ворчливо сказал Нечаев. — Ты — бабки в дом, сам на нары, а у нее сладкая жизнь на награбленные тобой денежки.

— Разведусь, — пообещал Примус. — Пускай за урку замуж идет!

— Все мы хорошие, когда спим зубами к стенке, — вздохнул Нечаев. — Вот такой хороший и нашего Медника грохнул. Кстати, сегодня похороны, кажется, в два. Ты бы съездил, покрутился, чем черт не шутит, а? Все равно я тебя на это дело наметил.

— Иваныч, — сразу же заныл Примус. — А оно мне надо? С этого дела одни неприятности катят, я это дело нижней частью спины чувствую.

— Ты что же думаешь, — наставительно сказал Нечаев, — только начальству все огребать? Сидите за широкой спиной, у тебя, например, уже полгода ни одного взыскания не было, а у начальника за тот же период — три выговора!

— Так это кто на что учился, — нахально заявил Примус и, увидев нехороший блеск глаз начальства, поспешил добавить: — все, Иваныч, все! Уже молчу.

— Ты не молчи, ты работай, — вздохнул Нечаев. — Ты сводку сегодняшнюю читал?

Сам он ее еще на оперативке у начальства прочитал и понял — вот они, неприятности, все в одном коробке, даже искать не надо, сами на голову сыплются.

— А как же, я с нее рабочий день начинаю, — сказал Примус.

— Хреново начинаешь. Ну, отгадай с трех раз, на что ты внимания не обратил?

— Три трупа за вчера, — вслух задумался Примус. — Две раскрытых «бытовухи» и один без признаков насильственной. Похоже, бомжара. Краж пяток, угонов несколько… Автомат Калашникова в Краснореченском районе изъяли… Да не было там ничего особенного, Иваныч!

— Вчера ночью в гинекологическое отделение первой больницы забрались, — сказал Нечаев. — Тебе это ни о чем не говорит?

— А с каких это пор нас кражи должны интересовать? — резонно сказал Примус. — Я, Иваныч, не специалист по прокладкам с крылышками. — Он озадаченно смотрел на начальника, потом вдруг забормотал: — Постой, постой, это где покойный Медник работал?

— Истину говоришь, — удовлетворенно подытожил Нечаев. — Тебе не кажется, что кража и смерть Медника могут быть взаимосвязаны?

Оперуполномоченный посидел, задумчиво морща лоб.

— Запросто, — сказал он. — Скажем, сделал этот Медник аборт неудачный. А его за это к ногтю. Могло такое случиться?

— Могло, — согласился Нечаев. — Но не случилось. Если бы выясняли, кто в неудачном аборте виноват или адрес врача искали, то это сделали бы до убийства Медника, а не после.

— Что-то искали?

— Это больше похоже на истину, — сказал Нечаев. — В общем, информацию к размышлению я тебе дал. Давай, дуй на кладбище, а то все самое интересное пропустишь. А потом в районное отделение забеги, полистай материал по краже в гинекологии.

* * *

На кладбище поехали не все, а на поминки и того меньше. На Примуса никто особого внимания не обращал, как обычно в таких случаях получалось: работники института думали, что он из больницы, а работники больницы — что он представляет институт. Говорили хорошие слова. Обычное дело, прощаются люди с товарищем по работе, обещают помнить, тем более что местком, или что там теперь в институте вместо него, водку выставил. И вел себя народ интеллигентно, пил положенное, закусывал и уходил, никто песен в память о покойном не запевал, никто не кричал, мол, осиротели мы, братцы! Нет, все пристойно было, Примус сам пару стопок опрокинул с самым сокрушенным видом: эх, Илюша, Илюша, ну как же так!

Только в туалетной комнате, когда народ руки мыл, он вдруг краем уха услышал непонятное и в траурные речи не вписывающееся.

— Правильно сделал, что не согласился, — сказал толстогубый мужик с кустистыми и черными, как у Брежнева, бровями. — Слишком деньги Илья любил. Не удивлюсь, что и смерть его как-то с деньгами связана будет.

— Миша! Миша! — урезонили мужика из кабинки. — Ну, зачем? Сам знаешь, de mortuis aut bene aut nihil!

Примусу очень хотелось увидеть этого любителя латыни, но тот, кого из кабинки назвали Михаилом, неожиданно так свирепо и подозрительно посмотрел на оперуполномоченного, что тот поспешил покинуть туалетную комнату, старательно делая вид, что разговор совершенно его не интересует.

Прямо с поминок Евграфов поехал в районный отдел милиции, на территории обслуживания которого находилась бывшая обкомовская больница.

Материал по проникновению в отделение гинекологии Первой больницы был собран и зарегистрирован в журнале учета информации.

— Примус, ты с какого дерева упал? — удивился начальник районного уголовного розыска Леня Кудашов. — Там же заведующая отделением Любовь Николаевна Кучкина. А ты знаешь, кто у нее папа?

Папа Кучкиной был заместителем губернатора. При таком козыре Примус и сам бы кинулся регистрировать материал и вносить его в сводку.

— А что украли-то? — смиряясь с положением дел, поинтересовался он.

— А ничего, — сказал начальник уголовного розыска. — Пачку историй болезней уперли, а больше там и брать нечего. Слышь, Примус, представляешь, у них там комнатка есть, так и называется «мастурбационная». Я заглянул, все там чин по чину, диванчик удобный, на стене портрет Алки Пугачевой, на столике журнальчики соответствующие, занавесочки веселенькие — интим, в общем.