Архитектор грустно улыбнулся.
— Поймите, я стараюсь, — печально произнёс он. — Тормошу вас, как могу. Думаете, для чего ввели социальные ранги? Для вас же и вводили. Чтобы хоть как-то стимулировать людей к активности. Пусть из зависти, из желания оказаться лучше соседа, хоть как-то! Все эти аквапарки, трассы для рафтинга, объекты с высокой туристической привлекательностью… Знаете, сколько времени и ресурсов потребовалось для захвата и транспортировки вашего метеорита с орбиты? Больше, чем на планирование и коррекцию всей микроэкономики Москвы на год вперёд! Но зато теперь вокруг него водят хоровод экскурсоводы, что стоит любых затрат.
— Зачем вы мне все это говорите? — прошептал Иволга.
— Затем, чтобы вы понимали. Нет никаких ошибок. Нет никаких сбоев в нейросети. Все аварии — в аквапарке, на Проспекте Мира, в дюжине мест, о которых вы не слышали, и в сотне мест, о которых никогда не услышите, — не случайность. И даже не попытка сохранить рабочие места для сотрудников полиции и МЧС, которым иначе просто будет нечем заняться. Это единственный способ показать, что спроектированный мной город не идеален, что система несовершенна. Единственный способ настроить против меня людей, вспомнить былые страхи о «злых машинах», мифы о том, что человек всегда будет умнее. И это единственный путь, следуя которому я смогу показать свою несостоятельность. Да, убедить в этом мэрию будет непросто! Но я справляюсь. В конце концов, за мной стоит вся мощь нейросети.
Теперь Архитектор смотрел на него с грустью.
— Но почему… зачем вам всё это? — едва слышно спросил Иволга.
— Потому что тогда меня вернут на доработку. А на смену мне придёт человек. Энергичный, деятельный, желающий кроить мир по своему желанию, а не безупречным лекалам. Человек, который придумает тысячу и одну глупость, сделает миллион ошибок, допустит миллиард неточностей, и в конце концов заставит людей оторваться от кресел и экранов, потому что их уютный, замкнутый в квартире мирок начнёт понемногу рушиться.
Не знаю, хватит ли такого стресса, не знаю, сколько он продлится, но в нём ваш единственный шанс. Поскольку в идеальном, спроектированном мной мире для вас нет места.
— Не понимаю… — Иволга покачал головой. — Вы вызвали меня… Просто, чтобы сказать всё это? Я обычный человек, зачем мне знать…
— Потому что вы и ваша жена входите в полтора процента, без которых я по-прежнему не могу обойтись. Потому что до момента, когда мои ошибки вызовут массовое недовольство, ещё несколько лет. Так что нам с вами ещё работать и работать.
Архитектор положил руку Иволге на плечо.
— Ступайте, Виктор Петрович. Ступайте и хорошенько обдумайте выводы вашего отчёта. Пока он не представлен рабочей комиссии, у вас есть время внести коррективы. Подумайте, быть может, дело не в мелком сбое нейросети, а в слишком узких городских полосах? Или в слишком глубоком водовороте, одобренном излишне самонадеянным Архитектором. Возможно, именно ваш отчёт станет первым камнем длинной мостовой, что вновь возвратит человека на должность главного городского архитектора.
И, кстати, не забудьте заказать цветы. Сегодня у вас с Мариной Александровной годовщина.
— Простите, вы ошиблись, — пробормотал Иволга. — Мы поженились в марте.
— Годовщина первого свидания. — Архитектор улыбнулся. — Хорошего дня.
Дверь закрылась. Как сомнамбула Иволга прошёл по залитому солнцем коридору, спустился в подземный гараж, где его уже ждал электрокар.
— По Брестской, пожалуйста, — робко попросил он.
— Трасса зарезервирована, — подтвердил киберводитель. — Ваш новый социальный ранг снимает лимит на надземные передвижения.
Электрокар тронулся с места, вынырнул из тоннеля на улицу. За окном потянулись здания. Старые и новые, построенные десять, пятьдесят, сто лет назад. Улицы и площади безупречной, совершенной Москвы. Города, который больше не нуждался в людях. Города, чьё единственное желание, чтобы люди нашли в нём своё место.
— Я сделаю, что смогу, — беззвучно пообещал Иволга.
