Полцарства за принцессу - [2]

Куда сбежала?

Никто не знает, — пожал плечами глюм. — Два дня тому назад ее видели в землях брата короля Реберика Восьмого — короля Берлидика. Это к северу от Берилингии. А потом королевство Великая Урунгальдия, которым правил Берлидик, внезапно накрыло Розовое Облако. Оно пришло с востока, улеглось на это королевство, и с тех пор о принцессе Альбине ничего не известно. Как и о судьбе самого короля Берлидика и его подданных. Гонцы и разведчики, посланные нашим королем, не вернулись. Исчезли также двенадцать из семнадцати Великих Рыцарей Берилингии. Страшные дела, похоже, творятся в Великой Урунгальдии.

А что Реберик Восьмой? — спросил Генрих,

Убивается бедный король. Сказал, что раз такое дело, то плевать ему на какого-то там принца. Ради своей единственной доченьки он готов на все, даже начать войну. А тому, кто отыщет Альбину и приведет ее домой, король обещал полцарства в награду.

— Много желающих? — поинтересовался Генрих.

Глюм кивнул.

— Хоть отбавляй. Тот же принц Дуралей, за которого принцесса должна была выйти замуж. Он до того жадный, что за деньги родного отца продаст, а за полцарства — так вообще ядом напоит. Ему не столько принцесса нужна, как полцарства. Какой же из него Герой? Он ведь всего-навсего принц. Да еще уродливый и глупый! Я бы на месте принцессы сам от него сбежал.

А кто говорил про обряды и традиции?

Я говорил. Но я, слава богам, не имею ни капли королевской крови! Да, кстати, чуть не забыл — исчезновение принцессы и близость войны — это еще не все…

Что может быть хуже? — удивился Генрих.

Все боятся, что Облако прилетит в Берилингию. Но лично я в это не верю — зачем Облаку наша Берилингия? Ему что, мало Великой Урунгальдии?

Бурунькис привел Генриха к высокой и длинной стене, одной из главных достопримечательностей Регенсдорфа. Стену специально не штукатурили, чтобы все видели большущие камни, из которых она построена. Судя по надписи на ржавой табличке, стене этой было больше двух тысяч лет, и возвели ее не какие-нибудь варвары, а римские легионеры для защиты своего лагеря. В ста метрах от стены протекал Дунай.

— Ты извини, но я решил, что этим путем лучше всего попасть в Малый Мидгард, — сказал Бурунькис, сдвигая в сторону канализационный люк. — Этот путь не очень удобный и, может быть, не совсем достоин Героя, но если ты не будешь возражать…

Нет, конечно, — улыбнулся Генрих. — Я не привередлив. Главное, чтоб не пришлось лететь на ведьминой метле.

Вот и замечательно, — со странным облегчением вздохнул Бурунькис.

Ну и дела, — сказал Генрих. — Кто бы мог подумать, что дверь в Малый Мидгард расположена под стеной древних римлян!..

При чем здесь римляне? — удивился Бурунькис. — Здесь был храм друидов. Легионеры выдали чужое строение за свое. Так всегда бывает. Кто-то что-то сделает, а другой — раз! — и забирает всю славу себе… Мы с братцем случайно открыли этот ход, и это мы разобрали кирпичи в канализации. Тут немного грязно, но, кроме нас с Капунькисом, про этот ход никто не знает. Это очень выгодно: когда угодно можно прийти, когда угодно можно уйти…

А как дела у Капунькиса? — спросил Генрих. После битвы с богиней Удгарда малыш в гостях у Генриха больше не появлялся. Генрих скучал по верному другу, но был уверен, что отважный глюм занят строительством дома, правом на которое Реберик Восьмой наградил храбреца за подвиги. Что касается Бурунькиса, частого гостя в доме мальчика, то он на расспросы о братце или отмалчивался, или переводил разговор на другое. — Я уж совсем по Капунькису соскучился. Надеюсь, его стройка близка к завершению? А может, он нашел художника-учителя?

Нет, не нашел, — вздохнул глюм. — Я не хотел тебе говорить… Ну да уж мы все равно идем в Малый Мидгард. Капунькис художника больше искать не хочет…

Почему? — удивился Генрих. — Ведь он так мечтал научиться рисовать. Даже королю об этом заявил.

Бурунькис еще раз тяжко вздохнул.

— Понимаешь, слава совсем испортила моего братца. Чтоб не терять зря времени, он далее не захотел дом строить, а купил уже готовый на берегу речки Тилии… Теперь Капунькис только и делает, что кричит на слуг. Все друзья от него отвернулись. А ему хоть бы что. Он умышленно задевает прохожих на улице, а когда те возмущаются, Капунькис поднимает крик: «Да вы знаете, кто я? Да вы по сравнению со мной — никто. Я великий и всеми уважаемый победитель чудовищ!» Никто больше не любит маленького Капунькиса. Все считают его задавакой…

Вот это да… — Генрих осуждающе покачал головой. — А я-то думал, что он не заходит ко мне потому, что занят важными делами…

Еще Капунькис говорит, будто без него Герой никогда не осилил бы Безе-Злезе, — вздохнул Бурунькис. — А когда я ему сказал, что это чушь, он выгнал меня из своего дома. Теперь мы не дружим.

— Вот как? Но ничего, я обязательно поговорю с малышом и объясню, что он кругом не прав.

— Обязательно поговори — тебя он послушает.

Генрих пролез вслед за глюмом в канализацию.

Кроме ужасного запаха, здесь было полно крыс. Кирпичная кладка в одном месте оказалась разобранной, и в дыре виднелся кусок стены, чье создание приписали себе римляне.

Все, пришли, — сказал Бурунькис. — Видишь, на стене выбит дубовый лист? Это печать друидов…