Покушение на Сталина. Дело Таврина – Шило - [25]
Непонятно в предыстории Таврина и многое другое. Например, исследователи никак не могут сойтись во мнениях о количестве его судимостей, называются различные цифры от одной до трех. При этом автор не нашел никаких сведений ни об одной судимости фигуранта. Судя по заключению Главной военной прокуратуры РФ, нет их ни в обвинительном заключении, ни в приговоре суда, а значит, эти факты просто не были установлены. Простейшая проверка по архивам Главного информационно-аналитического центра Министерства внутренних дел Российской Федерации показала, что сведений о предвоенных судимостях Петра Ивановича Таврина, Петра Ивановича Шило и Петра Ивановича Гаврина нет, и это позволяет со стопроцентной уверенностью заключить, что в рассматриваемый период времени фигурант нашего расследования не осуждался ни судом, ни Особым совещанием. Возможно, он и в самом деле арестовывался и бежал из-под стражи, но это далеко не то же самое, что судимость. Соответственно, голословными являются и заявления историков, именующих его рецидивистом. Трудно сказать, почему такую же проверку не провели предыдущие исследователи. Возможно, они элементарно не сочли это необходимым и остались в плену своего заблуждения. А после получения ответа на запрос автора в Государственный архив новейшей истории Саратовской области, в котором сообщается, что «в архиве никаких сведений о Шило (Таврине) Петре Ивановиче 1909 года рождения, в том числе о его трудовой деятельности и проживании в Саратовской области НЕ ИМЕЕТСЯ»[52], доверие к большинству фактов предвоенной биографии фигуранта тает быстрее, чем снег под весенним солнцем. Архивы Саратовской области сохранились полностью, в них имеются сведения обо всех работниках государственных и кооперативных предприятий, организаций и учреждений, и среди них Шило не значится ни в качестве растратчика, ни в качестве добросовестного работника — вообще никак. Следовательно, его утверждение о первопричинах вступления на криминальный путь полностью ложно. Забегая вперед, отметим, что нам неизвестно, предпринимались ли в 1944 году и позднее попытки проверить заявление подследственного в этом отношении, хотя все возможности для этого имелись. Словом, по мере углубления в дело неясности только множатся и нарастают как снежный ком.
К счастью, даже в настоящее время исследователь располагает возможностью установить некоторые обстоятельства предвоенной биографии и происхождения Шило-Таврина, чем и занялся автор. Начинать, естественно, следовало с самого истока, то есть от рождения фигуранта, поскольку это позволило бы идентифицировать его с определенной степенью точности. А поскольку добросовестному исследователю положено проверять все, выясним ситуацию и с «вариантом Таврин», и с «вариантом Шило», в обоих случаях заявленных в качестве уроженцев села Бобрик Нежинского района Черниговской области. Попутно заметим, что с учетом административно-территориального деления Российской империи «район» следовало заменить на «уезд», а «область» на «губернию».
В период Великой Отечественной войны архивы Черниговской области понесли огромный урон:
«23 августа 1941 г. … Чернигов претерпел значительные разрушения из-за сильной бомбежки. Прямым попаданием бомб были уничтожены три архивохранилища областного архива… Немецко-фашистские оккупанты нанесли архивам области большой ущерб. Из шести архивохранилищ областного архива четыре архивохранилища… были уничтожены»[53].
Однако погибли только некоторые архивные материалы. Уже в первые дни и недели войны УНКВД области начало принимать меры по отбору к эвакуации самых ценных архивных материалов. Одновременно уничтожались документы, утратившие оперативное значение и не представлявшие научно-исторический интерес. На первых порах эта работа осуществлялась на основании весьма общей директивы НКГБ СССР от 24 июня 1941 года № 136 о задачах органов госбезопасности в условиях военного времени. Лишь 30 августа появился секретный приказ НКВД СССР № 0401 «Об охране Государственных архивов в военное время», требовавший обеспечить сохранность от вражеских воздушных налетов и диверсий и в первую очередь эвакуировать «все материалы, имеющие оперативно-чекистское значение, а также списки и картотека на шпионов, провокаторов, диверсантов, чинов полиции, жандармерии и другие контрреволюционные элементы; все наиболее ценные в научно-историческом отношении фонды, части фондов или отдельные документы; делопроизводство архивных отделов и государственных архивов и все материалы по личному составу краевых, областных и районных государственных архивов; весь учётно-справочный аппарат архивных отделов и государственных архивов (описи документов, списки фондов, картотеки, указатели и т. п.)»
