Покушение на Сталина. Дело Таврина – Шило - [16]
Анализировать очерк генерал-майора ФСБ и генерал-лейтенанта милиции А. Г. Михайлова «Хлестаков из «Цеппелина» достаточно сложно по причине наличия двух зачастую противоречащих друг другу версий текста. Одна из глав вышедшей в 2004 году книги «Обвиняются в шпионаже»[32] под названием «Хлестаков из «Цеппелина» (История несостоявшегося покушения)» посвящена «делу Таврина». При этом на нескольких интернет-сайтах[33] размещена электронная версия текста, отличающаяся наличием фактических ошибок и весьма сокращенная. Было бы логичным предположить, что более точный и объемный печатный вариант родился в результате авторской правки очерка с учетом замечаний, однако, как ни странно, публикации в Интернете датированы более поздними сроками, чем книга. Впрочем, возможно, материал там был размещен намного позже его написания. По этой причине все же будем анализировать именно печатную версию, отметив лишь позднее исправленные ошибки в написании некоторых фамилий (Желенков вместо Жиленков, Адамович вместо Адамчик), встречающиеся в электронной версии. Следует попутно отметить, что комментировать труды данного автора весьма сложно: в разных публикациях он постоянно меняет некоторые детали, вводит новые, нигде ранее, в том числе и у него самого, не фигурировавшие элементы без указания их источников.
Михайлов представил читателям Шило-Таврина как не вполне адекватного и завравшегося авантюриста, попавшего в сети собственных хлестаковских амбиций и не сумевшего из них выпутаться. Кстати, только он утверждал, что Шило был сыном сапожника, а не кулака, как это указывалось в других публикациях. Автор привел массу живописных подробностей пейзажа и быта, совершенно не вытекающих из документов дела. К примеру, непонятно, откуда появляются сведения о том, что Таврин якобы украл в Лётценском лагере 130 рублей из чужих писем и поставил эти деньги на кон в карточной игре, после чего попался на шулерстве и был за это избит другими военнопленными. Помимо того, что такие сведения можно было почерпнуть лишь от непосредственных свидетелей инцидента или из немецких документов, это было совершенно невозможно и по иной, объективной причине. В лагерях ОКВ для военнопленных никакие деньги не обращались, вместо них с осени 1939 года были введены специальные купоны. Да и вообще, сведения о карточной игре в среде советских военнопленных выглядят довольно необычно и вызывают крайнее сомнение.
Не вызывает доверия и утверждение Михайлова о том, что после первого побега из-под стражи в Саратове Шило якобы обжег верхнюю часть собственного паспорта и получил взамен него новый на фамилию Гаврин, а затем дорисовал первую букву до известного нам варианта. Эта история абсолютно нереальна и выдает игнорирование ее автором техники паспортного учета в СССР (подробнее анализируется далее). Судя по всему, Михайлов просто некритически отнесся к фантазиям подследственного, а потом и творчески развил их. Он утверждал также, что Таврин был послан в разведку с двумя рядовыми бойцами. Совершенно невозможная ситуация, поскольку если бы даже командира пулеметной роты и отправили в зафронтовую разведку, то только как прикомандированного к полноценной разведгруппе со штатными разведчиками.
Автор обращал внимание на то, что немцы закрывали глаза на многие нечистоплотные поступки Шило-Таврина, и объяснял это практикой спецслужбы, существенно облегчающей управление агентом, если тот подвержен различным порокам. С таким доводом, хотя и с некоторой натяжкой, можно согласиться. Однако очень странно звучит утверждение о том, что Тавриным заинтересовалось гестапо, после чего его зачислили в школу, готовившую агентуру для разведки. Как правило, различные ведомства передавали друг другу своих агентов лишь в исключительных случаях.
Есть у автора и ошибки бытового плана. В частности, он писал: «Скрывался в Иркутске, потом в Воронежской области, у жены, которая работала учительницей в тихой станице»[34]. На самом деле в описываемый период времени станиц в области не было.
Рассматриваемое произведение вообще пестрит массой различных ошибок. К примеру, автор рассказывает о том, что в лагере Лётцен Таврин использовался немцами в отделе пропаганды, где занимался разбором захваченных писем для использования их в целях пропаганды. Между тем эта работа проводилась не в Лётцене и не силами военнопленных, а в восточнопрусском городе Ангербурге, и вели ее вовсе не пленные, а кадровые офицеры вермахта в Отделе регистрации военной добычи при ОКХ, позднее переформированном в Группу III 12-го отдела ОКХ «Иностранные армии — Восток» (ФХО). Автор утверждает, что в период пребывания в Воронеже Таврин работал старшим следователем в прокуратуре города — и одновременно то, что он служил в местных органах НКВД. И таких ошибок, беспочвенных утверждений и нестыковок в тексте очень много.
В целом относиться к данному произведению как к документальному материалу вообще не стоит, по степени достоверности оно ближе к художественной литературе.
