Покушение на ГОЭЛРО - [42]

Ее больше не задевали насмешки Фишера, Бюхнера и других над тем, что полуголодный, полунищий, полуодетый народ мечтает, верит и строит «какой-то социализм». Она не вдавалась в суть споров, которые время от времени вспыхивали за вечерним чаем, на пикниках, она заранее была согласна со всем, что скажет выпивший лишний коктейль Франц. Анна сама много раз забирала в магазинах Инснаба кули дефицитных продуктов и знала, что потом они через перекупщиков идут на черный рынок и оборачиваются для Франца барышом: дорогими перстнями, золотыми монетами царской чеканки. Она иногда замечала, как в вечерних сумерках в калитку Континентальхауза проскальзывала расплывчатая фигура то одного, то другого «русского друга» Иогана или Франца, но не придавала этому значения.

Теперь, припоминая все это, Анна поняла, что и «любовь» Фишера была показной, нужной для какого-то дела.

Поэтому, когда Фишер приехал, Анна встретила его холодно и сообщила, что прерывает их отношения.

— Тем лучше, — облегченно вздохнул Франц.

Однажды вечером, вернувшись с прогулки с Трезором раньше обычного, Анна из-за неплотно прикрытой двери гостиной услышала голоса Бюхнера и Фишера. Так громко они разговаривали редко. Значит, были под хмельком.

— Ты явно поторопился, Франц. Что тебе стоило еще потянуть эту комедию. Или Анна тебе надоела?

— Мне не хочется, чтобы она разобралась в истории с кладом Дампера.

— Точнее, с историей твоих сумасшедших комиссионных. Ожерелье, которое ты продал известной особе, дало тебе несколько тысяч фунтов. Я не очень любопытен и не стану уточнять цену. Но скажи, Франц, зачем ты подарил кольцо сестре Анны? Это же риск.

— Риск, Иоган, но подарком я ее тоже связал. А Анну надо быстрее выводить из игры. Она слишком много знает.

— Вот-вот… — проскрипел Бюхнер. — Но мы не можем от нее избавиться простейшим способом. Случись что-либо с ней — не миновать вмешательства МУРа, не уйдешь от «любознательности» ГПУ.

— Вышвырнуть ее с подворья сейчас же, — резко бросил Фишер.

— А что скажет консул Кнапп? Он всегда очень осторожно относится к подобным вещам. И потом — придется брать нового человека. А где уверенность, что его нам не подсунет ГПУ? Анна работает с нами пять лет. Кроме того, у нее у самой рыльце в пушку. Твоя проделка с кладом Дампера сделала ее нашей соучастницей.

— Тогда надо еще прочнее привязать Маринову к нашей упряжке.

— Это мысль, Франц, хорошая идея.

Горло Анны, стоявшей за портьерой, перехватило бешенство. Она сделала легкое, непроизвольное движение, и этого оказалось достаточно, чтобы Трезор сорвался с места и буквально вволок Анну в гостиную.

— В общем, подождем, что скажет консул Кнапп! — были последние слова Иогана, которые услышала Анна.

Едва удержавшись на ногах, она остановилась посреди комнаты.

— Боже мой! Что случилось с тобой, Трезор? Он обезумел! Тащил меня всю дорогу. Можно подумать, что вы обещали ему после прогулки добрый кусок ростбифа.

Внимательно оглядев пса, бледную, встревоженную Анну, Бюхнер постарался рассмеяться, за ним захохотал Фишер. Анне пришлось последовать их примеру. Потом они обменялись несколькими пустыми вежливыми фразами. Возбужденность Анны вполне объяснялась поведением Трезора.

В гостиной она не задержалась. Ей трудно было играть роль. Она сняла с собаки ошейник. Тотчас раздался приказ Иогана:

— Трезор, служить!

Пес лег под портретом Гинденбурга, и теперь, если кто-либо попытается подойти к скрытому за картиной сейфу, его встретят молчаливый прыжок и стальные челюсти дога.

РАННИЙ ГОСТЬ КОНТИНЕНТАЛЬХАУЗА

Из вагона дачного поезда вышел пассажир. На голове у него была помятая серая кепка, видавшая виды кожаная тужурка плотно облегала фигуру, на плечах висел потертый рюкзак с прикрепленными к нему рыболовными снастями. Сойдя с платформы, мужчина потоптался, словно прикидывая, куда ему лучше двинуться, потом решительно зашагал по проселочной дороге. У калитки Континентальхауза он остановился. Привычным жестом отодвинул задвижку в заборе, просунул руку в щель и, нащупав кнопку, позвонил условным сигналом.

Калитка приоткрылась. Гость шагнул вперед, захлопнув ее за собой.

— Шеф у себя?

— Еще в постели.

— А Фишер?

— Он встал, где-то гуляет. Найти?

— Разбудите Бюхнера. Пусть он примет меня вместе с Фишером.

Поодаль от большой двухэтажной дачи с застекленными верандами и мезонином стоял скрытый в тени деревьев небольшой домик с террасой. По дороге к нему Борисов беглым, но пристальным взглядом скользнул вокруг и заметил в окне мезонина женщину. «Рядовой инженер» Фридрих Шмидт предупредительно открыл перед ним дверь. Борисов скинул с плеч рюкзак, снял тужурку и прошел в комнаты.

Руководитель филиала фирмы «Континенталь» Иоган Бюхнер появился очень скоро. Следом за ним пришли Франц Фишер и инженер Эрнст Рединг. Бюхнер протянул гостю руку:

— Игорь Николаевич! Что случилось? Почему вы так неожиданно и рано?

— Боюсь, что мы накануне провала. Послушайте, — торопливо стал говорить Борисов. — Ивановская ГРЭС целиком оборудована турбинами вашей фирмы. И едва заканчивается монтаж машины на двадцать четыре тысячи киловатт, как Шмидт дает указание начальнику эксплуатационного отдела нарушить маслоподачу и таким образом вывести новую турбину из строя.