Покушение на ГОЭЛРО - [38]

Служебные обязанности Анну не очень обременяли, а недостатки немецкого произношения она быстро исправила.

«Скорее бы прошла ночь, — в полудреме подумала Анна, — и день тоже, и много-много дней…» Она представила себе, как через это, пока еще неопределенное количество дней они с Францем будут жить в собственном домике. Помечтав, Анна уснула.

Утром в Ленинграде они взяли такси. Машина выехала на Невский. Дальний конец проспекта терялся в туманной дымке. По пути в «Англетер», где они обычно останавливались, Франц сказал как о деле решенном:

— На этот раз, Анна, ты остановишься у сестры.

Приподняв вуалетку, она посмотрела на Фишера с недоумением.

— Прости, но…

— Я потом все объясню.

— Франц, я не телеграфировала сестре.

— Это неважно, Анни. Ты упустила из виду, что сегодня русское «воскресенье» — шестой день шестидневки.

— Зачем же мы так торопились в Ленинград?

— Я все потом объясню.

Опустив вуалетку, Анна стала смотреть в окно на пасмурный город. После московского многолюдья на Тверской или Петровке тротуары Невского выглядели пустынными.

— Мы оставим вещи в гостинице, — помолчав, продолжил разговор Фишер, — у меня в номере. После завтрака поедем по делам.

— Да, герр Фишер, — мгновенно решившись на размолвку, ответила Маринова.

Франц бархатисто рассмеялся:

— Не надо применять сразу столь сильно действующее средство, Анни.

— Не могу я, Франц, привыкнуть к крутым поворотам.

— Уверяю тебя, речь идет о нашем будущем…

— Поэтому я и хочу все знать.

— Анни, ты не помнишь сказку о Синей бороде? — снова рассмеялся Фишер.

Анна повернулась к Фишеру, взглянула в его ласковые и в то же время спокойные глаза. Ей хотелось, чтобы Франц поцеловал ее, вот здесь, сейчас, но она очень хорошо помнила высказанное им однажды замечание: «Это слишком по-русски, Анни» — и только улыбнулась ему.

В «Англетере» Фишера ждал забронированный номер в бельэтаже. Маринова хотела подождать Франца в машине, но он, захватив чемодан, пригласил и ее с собой, а таксиста попросил подождать. Настроение у Анны было испорчено. Ей так нравилось, приезжая в Ленинград, принимать свою сестру в шикарном номере гостиницы. Фишер не скупился на представительство, да и их отношения обязывали его. А теперь извольте, насупившись, размышляла Анна, жить у сестры! У Сони, правда, приличная комната в богатом доме бывшего суконного короля Дампера. Еще бы это была плохая комната! Ведь до переезда представительства в Москву в ней жила и Анна. А ордер на комнату секретарю филиала фирмы устроил тот же Фишер. Тем более Мари новой не хотелось появляться там. Соседи могли подумать, что ее выгнали с работы.

Она подождала, когда Фишер побреется и выйдет из ванной.

— Франц, ты проводишь меня к Софье?

— Больше того! Я предлагаю вместе с ней провести выходной день. Если, конечно, она не занята с кем-нибудь.

— Соня постоянна в своих привязанностях, — сказала Анна. — Ее пассия — студент — уехал на каникулы в деревню. Я же говорила тебе, помнишь?

— Право, Анни, не помню. Она молода и вряд ли…

— Соня не ветреница, — довольно резко возразила Анна, задетая словами Фишера о сестре: «она молода».

— Прекрасно!

По тону Фишера Анна почувствовала, что сейчас она значит для него не больше чем исполнительница приказов. Маринова подошла к окну и стала нервно сдергивать перчатки. Она едва подавила в себе желание сказать Францу резкость. «Его не пробьешь. Ведь пробовала… Неужели все его обещания — ложь?» Подумав, Анна приструнила сама себя: «Либо верить, либо нет! Конечно, верить! Впрочем, иного у меня не остается».

Справившись наконец с перчатками, Анна бросила их на подоконник.

— Я жду, Анни, — услышала она за спиной голос Франца. Он положил руки ей на плечи и поцеловал в шею. — Нам пора.

— Да, да, — быстро и радостно ответила Анна. — Боже мой, какая же я глупая! Просто дуреха!

Софью они застали дома. Перевязанный ремнями баул, не оставленный почему-то в гостинице, нес Франц, и Анна не стала задавать вопросов. В конце концов дело Франца, где оставить свой баул. Однако ее разбирало любопытство.

На машине они втроем отправились в Петергоф. Поездка удалась на славу. Свежая зелень парка, сверкающие струи фонтанов, медленный закат огромного солнца — все было великолепно и величественно. В город вернулись ночью и зашли поужинать в ресторан. И здесь всем троим было славно и весело.

Франц пригласил Анну танцевать. Оркестр исполнял «Огненный поцелуй», известный в России по одесскому варианту текста «Вот открывалася одесская пивная…». Вспомнив об этом, Анна постаралась перевести «обновленный» текст на немецкий. Получилось очень смешно и чересчур вольно.

— Попроси завтра сестру переночевать у знакомых. Ты понимаешь? — сказал Фишер, провожая Анну к столику. — Думаю, это не сложно.

— Хорошо… Я постараюсь, дорогой.

— Прекрасно.

— И ты откроешь мне тайну…

— Какую?

— Которая обеспечит наше будущее.

— Синяя борода знал женский характер, — отшутился Фишер, но в его голосе не слышалось отказа.

Выходя из ресторана, Анна оглядела в огромном зеркале себя и сестру. Соня в дешевеньком ситчике казалась замарашкой рядом с ней, одетой в отличное атласное платье цвета шантеклер.