Покушение - [96]

Лейтенант почувствовал некоторое облегчение:

— Графиня Ольденбург работает в учреждении брата.

— Я знаю об этом. — Фогльброннер вел себя предельно вежливо, почти галантно. — Меня хорошо проинформировали. — И неожиданно спросил: — А почему вы испугались, что я произведу в вашей квартире обыск? Что бы я мог при этом найти?

— Это радиосообщение не должно нас касаться, — задумчиво сказал генерал-полковник Бек.

Он знал, какое место занимает в Германии пропаганда. Лживые сообщения можно было слышать ежедневно, давно стала обычным явлением и подтасовка фактов. Все это вызывало у нормального человека отвращение. Но в данном случае капитана фон Бракведе волновало другое.

— Это сообщение было сделано по радио лишь потому, что план «Валькирия» оказался небезупречным. Радиостанцию следовало занять по меньшей мере час назад.

— Неприятный факт, — подтвердил генерал-полковник Бек и кивнул капитану.

— Самое время все это откровенно обсудить.

Генерал-полковник тяжелыми шагами ходил по кабинету.

— Я недоволен ходом переворота! — воскликнул он.

остановившись перед генералом Ольбрихтом. — Где Вицлебен?

— Генерал-фельдмаршал следует из Цоссена сюда. К сожалению, его прибытие задерживается.

— Он должен был находиться здесь! — прорычал Бек. — Однако поговорим о другом. Где генерал Линдеман? Ему было поручено подготовить речь для радио?

— Да, но, к сожалению, генерала не могут найти.

— А текст его речи?

— Находится у него.

Генерал-полковник Бек бросил гневный взгляд на капитана фон Бракведе. Слова были излишни. И наконец последовал еще вопрос:

— А почему генерал Вагнер не докладывает?

— Он не единственный, который не дает о себе знать, — ответил вместо генерала Ольбрихта фон Бракведе. — И тут нечему удивляться. Общее положение по-прежнему остается неясным, и люди реагируют на это по-разному: одни опаздывают, другие уходят в сторону, третьи просто отрекаются от нашего движения…

Бек остановился перед капитаном фон Бракведе. Его серо-стальные глаза смотрели на него вопрошающе и в то же время с надеждой, но лицо фон Бракведе оставалось бесстрастным. Он лишь обронил:

— Благородными методами здесь многого не добьешься, — и показал глазами на полковника Штауффенберга, который находился в кабинете Фромма, в двадцати шагах от них, за полуоткрытой стеклянной дверью.

Штауффенберг беспрерывно говорил по телефону, повторяя, как и прежде:

— Кейтель лжет… Гитлер мертв… События разворачиваются!

И тогда Бек, обращаясь к капитану фон Бракведе, воскликнул:

— Если бы все было именно так! — а затем взглянул на генерала Гёпнера.

— Поднятые по тревоге войска до сих пор не прибыли! — с упреком сказал тот.

— Но и части СС еще не появились, — с мягкой иронией возразил фон Бракведе.

А Штауффенберг тем временем кричал раздраженно:

— Какое нам дело до пропагандистского сообщения по радио! Это ложь! Вот правда: в Париже все идет по плану, в Берлине важнейшие правительственные здания оцеплены солдатами батальона охраны. Первые танки вступили в центр города.

— И когда же раздастся первый выстрел? — спросил капитан фон Бракведе.

В ставке фюрера начала действовать особая группа, созданная Кальтенбруннером, в состав которой были включены криминалисты и специалисты по взрывчатым веществам. Они приступили к работе в соответствии с установленными правилами. Осторожно продвигаясь к месту происшествия, они тщательно исследовали каждый встречавшийся на их пути объект.

Вскоре группа установила: место происшествия — сравнительно небольшая комната 12,5 метра длиной и 5 метров шириной. Посередине стоял длинный стол для топографических карт, справа — маленький круглый столик, слева — письменный стол и мощный радиоприемник. Помещение и мебель были сильно повреждены. Справа от входа в полу зияла воронка диаметром 55 сантиметров.

Примерно в 50 метрах отсюда метался в своем бункере Гитлер. Секретарши, с которыми в обычное время обращались подчеркнуто вежливо, носились по помещению в состоянии крайнего волнения. Один Борман казался спокойным среди этого тайфуна.

— Я хочу наконец обратиться к немецкому народу! — орал перепуганный фюрер. — Почему я до сих пор не могу этого сделать?

— Автомашина с аппаратурой в пути. Она вызвана из Кенигсберга.

— И когда, Борман, она прибудет сюда?

Рейхслейтер неопределенно развел руками. Он предполагал, что до тех пор, пока придет автомашина, могут пройти часы, но вслух сказать этого не захотел, а заверил только:

— Я постараюсь максимально ускорить ее прибытие.

На месте взорванного помещения продолжали работать специалисты главного управления имперской безопасности. Они делали зарисовки, заполняли формуляры, брали пробы. Ими было установлено: заряд взорвался на уровне пола, разрушив его при этом. Вверху взрывная волна нашла выход через окно, дверь и промежутки между стенами.

— Мой фюрер, группа специалистов радио Кенигсберга прибыла, — доложил с заметным облегчением Борман. — Примерно через четверть часа они будут готовы к передаче.

Радиотехники трудились напряженно: за четверть часа они проложили кабели, установили микрофоны, проверили качество звучания, проконтролировали приемную аппаратуру. Работа была для них привычной, но устали они безмерно — вероятно, сознание «величия часа» давило тяжким грузом, да и от успешного проведения этого мероприятия зависело слишком многое.