Покушение - [46]

И она пришла. Одетая в серое шелковое платье, красиво облегавшее ее фигуру, графиня шла ему навстречу и нежно улыбалась.

— Как хорошо, что вы есть и что вы пришли! — благодарно прошептал Константин.

— Я очень рада, что мы встретились, — говорила Элизабет, но ее взор рассеянно скользил по людям, исчезавшим в шахте метро. — Вероятно, опять объявят воздушную тревогу, однако до этого мы постараемся хорошо провести время.

Они зашли в ресторан, который располагался на соседней с Курфюрстендамм улице. Он назывался «Вайншток», и посещали его в основном офицеры с Бендлерштрассе. Хозяин участвовал в движении Сопротивления, исполняя роль связного, а для своих единомышленников охотно резервировал столики.

— Я, конечно, сообщила вашему брату, куда мы с вами пойдем, — сказала Элизабет. — Это так неприятно, но на нашей службе положено всегда находиться в сфере досягаемости для руководства.

— Я надеюсь, он не против, если вы побудете в моем обществе?

— Это ему, кажется, даже понравилось, — призналась графиня. — Вас это не смущает?

Константин, слегка покраснев, отрицательно качнул головой и склонился над спасительным меню. Но не успел он что-либо выбрать, как появился хозяин и сообщил, что хочет предложить им особое меню и лучшие вина из собственных запасов. Он улыбнулся графине и сказал, что получил указания по телефону от капитана фон Бракведе.

Блюда, которые им подали, были не только обильными, но и изысканными в той мере, в какой это было еще возможно в Берлине. Ну а о французских винах и говорить не приходилось.

Молодые люди беззаботно проболтали почти целый час, когда появился капитан фон Бракведе. Он подсел к их столику и сказал улыбаясь:

— Я уверен, что помешаю, но этого не избежать. А потом, потерю можно будет возместить.

— Я в вашем распоряжении, — заверила капитана Элизабет.

— Речь идет не о вас. Я намерен умыкнуть Константина. Мы договорились с полковником Штауффенбергом, и он не против, если мой брат будет меня сопровождать. Для него — это единственная возможность, и вы предоставите ее ему, графиня, не правда ли?

Она тихо спросила:

— Это действительно необходимо?

— Да, — сказал капитан, — я считаю, это необходимо, а для Константина это, вероятно, последняя возможность приобщиться к нашему движению. Вы ведь ничего не смогли сделать, графиня, но все равно — сердечное спасибо! Итак, пошли, малыш.

— Только вперед! — воскликнул Штауффенберг капитану фон Бракведе. — Вновь я занимаюсь моим любимым делом — готовлю государственную измену.

Полковник весело рассмеялся, а лейтенант фон Бракведе, прибывший к Штауффенбергу вместе со своим братом, принял это за своеобразную шутку. Среди генштабистов ежедневно можно было слышать подобное, особенно в этом здании.

Полковник на минуту отложил телефонную трубку, подошел к лейтенанту и протянул ему три пальца левой руки:

— Рад с вами познакомиться, господин фон Бракведе. Ваш брат кое-что рассказывал о вас.

Штауффенберг очень редко смеялся от души — только иногда, в присутствии самых близких друзей, и тогда становилось понятным, какой это жизнерадостный человек. Но сейчас он олицетворял собой решимость и энергию.

Оставив лейтенанта, полковник опять взялся за телефонную трубку — на сей раз он говорил с начальником штаба одной из групп армий:

— Последнее письменное донесение, поступившее от вас четырнадцать дней назад, утверждено. — И одновременно, не прекращая телефонного разговора, он произнес, обращаясь к капитану: — Исправленное воззвание и текст первого обращения по радио перед тобой, Фриц.

Капитан направился к письменному столу, вытащил из нижнего правого ящика папку и опустился с ней в кресло. Константин стоял, будто окаменев, в стороне. Всем своим существом он ощущал пронизывающее беспокойство, которым, казалось, в этом помещении был пропитан даже воздух.

А полковник уже вновь говорил по телефону:

— Нет, он не сможет размножить материалы. Да, он знает, как это было бы необходимо. Однако, заглядывая в ближайшее будущее, нужно учитывать, что существующий порядок вряд ли сохранится… Это война, мой дорогой. Начинаются гонки, которые могут закончиться падением в пропасть. Думали ли вы об этом? Или хотите уйти в сторону? Нет? Ну, тогда в добрый путь!

Полковник не выпускал трубку из руки. Менялись абоненты, а Штауффенберг говорил и говорил. Лейтенант Бракведе присел на стул около двери. Отсюда ему был виден брат и по-юношески оживленный начальник штаба. Казалось, они понимали друг друга без слов.

— Нет! — воскликнул вдруг Клаус Штауффенберг с решимостью в голосе — только что он звучал тихо, почти мягко, однако изменился буквально в несколько секунд. — Нет, этого нельзя допустить! Если немцы потянутся из восточных областей в рейх, нужно помогать им, а не отправлять обратно. Даже если Командование вермахта откажет в помощи, гражданское население никоим образом не должно пострадать.

— Твои телефонные разговоры становятся за последнее время чересчур откровенными, — сказал капитан фон Бракведе, отрываясь от изучения каких-то документов.

— Все еще недостаточно откровенны и четки, — поправил полковник.

Он не положил трубку на вилку и приказал соединить его с тремя абонентами: с уполномоченным по вооружению, с ведомством Розенберга и с группой армий «Б» на Западе. Пока его соединяли, Штауффенберг закурил сигарету. При этом никто ему не помогал. Константин бросился было к полковнику, но капитан фон Бракведе удержал его. Несмотря на то что у Штауффенберга осталось всего три пальца на левой руке, он все делал без посторонней помощи, а на указательном пальце по-прежнему носил перстень-печатку с надписью: «Начало конца».