Покровка. От Малой Дмитровки в Заяузье - [21]

В 1880–1890-х гг. к зданию на углу переулка пристроили неказистые жилые дома, но зато напротив поднялись более представительные здания, из которых особенно выделяется угловой доходный дом (№ 3/1, 1910 г., архитектор Б.М. Нилус), ставший в советское время «домом старых большевиков»; в августе 1926 г. здесь жил писатель Н.А. Островский.

По той же нечетной стороне Гусятникова переулка, но уже ближе к его концу, в те же годы появились еще два жилых здания. В 1912 г. архитектор В.Е. Дубовский построил дом № 11, где в оформлении фасада использовал готические детали, и если внимательно всмотреться, то можно обнаружить разнообразные фигурки: в нишах извивающиеся ящерицы, а высоко, в капителях узких колонн, — улыбающиеся человечки. Над входом же автор установил скульптуру рыцаря в латах, опирающегося на меч, — намек на средневековый дом-крепость. Этот архитектор любил такого рода ассоциации. Ему же принадлежит и проект «дома с рыцарями» на Арбате. В здании, стоявшем здесь до постройки современного, много лет — со второй половины 1880-х гг. до 1904 г. — жил известный русский ученый Н.Е. Жуковский. Фасад второго здания, на самом углу с Большим Харитоньевским переулком, исполнен в характерной манере автора этого дома архитектора О.Г. Пиотровича — с использованием гладкой, блестящей облицовочной керамики.

Между этими двумя группами доходных жилых зданий стоит деревянный дом (№ 7, 1880 г., архитектор М.А. Фидлер), уютно устроившийся в глубине заросшего деревьями участка. В нем в середине 1930-х гг. жил известный кинорежиссер Г.Л. Рошаль.

Рядом с этим домом, на месте скромного жилого кирпичного здания (№ 9, 1960-е гг.), в конце XIX в. в маленьком деревянном строении обитал известный всей Москве богач Г.Г. Солодовников, дававший деньги под высокие проценты. О его непомерной скупости ходили легенды — в этом доме обстановка была такая же, как у гоголевского Плюшкина, хозяин питался в харчевнях вчерашней кашей за три копейки, воровал яблоки у разносчиков, одел резиновыми шинами лишь задние колеса пролетки, где он сидел, а передние оставил как есть: «Для кучера шин не желаю…» После его смерти обнаружилось, что почти все свое состояние, достигавшее нескольких десятков миллионов рублей, он оставил на благотворительные дела, строительство школ, больниц, домов с дешевыми квартирами. Наследники затеяли громкий процесс, но проиграли его. До 1917 г. на солодовниковские деньги успели построить дома на 2-й Мещанской и больницу на Ходынском поле.

Перпендикулярно от Гусятникова отходит переулок Огородной слободы, долгое время называвшийся по фамилии заместителя председателя Общества старых большевиков А.М. Стопани. Что фамилию заместителя убрали с карты Москвы, может вызвать только одобрение, но почему же надо было дать название не по-московски «переулок слободы», вместо того чтобы восстановить замечательное название Чудовский? Ведь так его назвали москвичи потому, что он вел к подворью кремлевского Чудова монастыря в Малом Харитоньевском переулке. Ранее он звался по домовладельцам — Фокиным, Клементьевским, Барышевским.

Вплотную к угловому дому примыкает высокий доходный дом № 3, выстроенный архитектором А.Д. Чичаговым, и далее по переулку по той же стороне — особняк крестьянина текстильного села Озеры Коломенского уезда Михаила Щербакова, владельца крупной текстильной фабрики (1885 г., архитектор П.А. Дриттенпрейс). В несохранившемся доме на этом участке в 1862–1868 гг. провела последние годы жизни актриса Л.П. Никулина-Косицкая, прославившаяся в пьесах Островского, для которых «она была чистое золото. Более русского типа, со всеми условиями нежной русской души, нельзя было найти нигде». Со второй половины 1880-х гг. здесь жил выдающийся режиссер В.И. Немирович-Данченко.

После Щербакова особняком владел один из многочисленных Назаровичей, сыновей торговца текстильным товаром Назара Федоровича Грибова, Алексей Назарович.

С этим особняком связана история, занимавшая Москву в октябре 1910 г. В газете «Московский листок» появилась заметка:

«Московская жизнь. Два самоубийства.

29 октября в доме Лопатиной, на Бол. Никитской ул., выстрелом из револьвера покончил расчеты с жизнью сын действительного статского советника Николай Михайлович Журавлев, 24 лет. В оставленном письме покойный просит в смерти его никого не винить. Последнее время Журавлев тяготился жизнью и часто говорил о самоубийстве.

Вчера, 30 октября, в 10 часу вечера, в собственном доме, по Чудовскому пер., застрелилась из револьвера жена известного в Москве негоцианта, Ольга Васильевна Грибова, урожденная Ясюнинская.

Со вчерашнего дня покойная была в особенности грустна, но ничто не предвещало катастрофы. После обеда к супругам Грибовым пришли двое знакомых. Весь вечер разговор вращался на самоубийстве сына известного богача Журавлева и все искренно сожалели этого, всегда жизнерадостного молодого человека, не так давно окончившего Императорский лицей Цесаревича Николая. Напившись чаю, супруг покойной, Алексей Назарович Грибов, пошел с своим приятелем в биллиардную играть. Его супруга со своею приятельницею прошла в спальню и там стала ей высказывать свое горе по поводу смерти молодого Журавлева и, вынув из шифоньерки револьвер, сказала: „Не последовать ли и мне за ним?” Подруга стала ее успокаивать, и г-жа Грибова дала ей слово ничего над собой не делать, но, как только ее подруга отошла в сторону, грянул выстрел, и О.В. Грибова упала на ковер с простреленным сердцем. Сейчас же в спальню вбежали прислуга и все бывшие в доме, послали за врачами, которые, прибыв туда, могли лишь удостоверить смерть г-жи Грибовой».