Покрашенный дом - [104]

Я решил, что письмо готово к отправке, но начал беспокоиться о том, как мне его отослать. Мы всегда отправляли письма одновременно, часто в одном большом конверте из оберточной бумаги. Я решил, что сначала проконсультируюсь у мистера Линча Торнтона в нашем почтовом отделении на Мэйн-стрит.

На ночь мама прочла мне историю про пророка Даниила, как его кинули в ров со львами. Это была одна из самых любимых моих историй. Теперь, когда погода переменилась и ночи стали более прохладными, мы уже меньше времени проводили на веранде, но больше отводили на чтение перед сном. Мы с мамой читали, остальные — нет. Мама предпочитала истории из Библии, что меня вполне устраивало. Она всегда сперва немного читала мне, а потом объясняла прочитанное. А потом читала еще. В каждой истории заключался какой-то урок, и она хотела удостовериться, что я все их понял. Ничто не раздражало меня больше, чем привычка брата Эйкерса разжевывать все подробности таких историй в своих долгоиграющих проповедях.

Когда я был готов ко сну, я спросил, не полежит ли она со мной в кровати Рики, пока я не усну.

— Ну конечно, — сказала она.

Глава 27

После того как я целый день отдыхал, отец уже ни под каким видом не стал бы терпеть мое отсутствие в поле. Он вытащил меня из постели в пять утра, и мы отправились делать обычные утренние дела — доить корову и собирать яйца.

Я знал, что не могу больше прятаться дома с мамой, так что я храбро прошел все стадии подготовки к сбору хлопка. Мне все равно в какой-то момент придется встретиться с Ковбоем, прежде чем он отсюда уедет. Самое лучшее — побыстрее пройти через это и проделать это так, чтобы рядом было побольше народу.

Мексиканцы уже шли в поле пешком, не желая ехать в прицепе. Так они могли начать сбор на несколько минут раньше, а кроме того, держаться подальше от Спруилов. Из дому мы выехали до рассвета. Я стоял на тракторе и крепко держался за спинку сиденья Паппи, глядя, как в кухонном окне постепенно уменьшается мамино лицо. Прошлой ночью я долго и усердно молился, и что-то говорило мне, что она будет в безопасности.

Пока мы ехали по полевой дороге, я внимательно изучал наш трактор «Джон Дир». Я немало времени провел на нем, когда мы пахали, боронили, сеяли и даже когда отвозили хлопок в город вместе с отцом или с Паппи, и управление им всегда представлялось мне достаточно сложным и вызывающим желание овладеть им. Но теперь, после получаса езды на дорожном грейдере с его поразительным количеством рычагов и педалей, трактор казался совершенно простым в управлении. Паппи просто сидел, держа руки на рулевом колесе, и почти не двигая ногами, едва не засыпая, тогда как Отис все время пребывал в движении — еще одна причина, по которой мне лучше будет заниматься ремонтом дорог, а не фермерством, если, конечно, ничего не получится с бейсбольной карьерой, что маловероятно.

Мексиканцы уже прошли полряда и скрылись в зарослях хлопчатника, не заметив нашего прибытия. Я знал, что Ковбой работает вместе со всеми, но в неярком свете раннего утра не мог отличить одного мексиканца от другого.

Я избегал встречи с ним до самого перерыва на ленч. По всей видимости, он заметил меня утром и, думаю, решил, что небольшое напоминание мне будет нелишним. Пока остальные его товарищи подъедали остатки от ленча в тени прицепа с хлопком, Ковбой поехал вместе с нами к дому. Он одиноко сидел по одну сторону прицепа, а я игнорировал его, пока мы почти добрались до дому.

Когда же я в итоге набрался смелости посмотреть на него, он чистил ногти своим выкидным ножом. Он ждал моего взгляда. И улыбнулся мне — гнусная улыбочка, которая заменила тысячи слов. И еще он чуть помахал своим ножом. Никто этого не видел, а я тут же отвернулся.

Наш договор был только что скреплен еще более прочно.

* * *

Ближе к вечеру прицеп был заполнен хлопком до отказа. После короткого ужина Паппи объявил, что отвезет его вместе со мной в город. Мы поехали в поле и прицепили прицеп к грузовичку, а потом отправились в город по только что отремонтированной дороге. Отис был мастер своего дела. Дорога была гладкая, это хорошо ощущалось в стареньком пикапе Паппи.

Как обычно, пока мы ехали, Паппи не произнес ни слова. Это меня вполне устраивало, поскольку мне тоже было нечего ему сказать. Куча секретов, но ни один нельзя открыть. Пока мы медленно переезжали через мост, я внимательно изучал грязную, медленно текущую воду внизу, но не заметил ничего необычного — никаких следов крови или преступления, свидетелем которого я стал.

С момента убийства прошел уже целый день, даже больше, — обычный рабочий день на ферме, заполненный тяжелым, однообразным трудом. Я все время думал о своем секрете, вспоминал его при каждом вдохе, но, как мне казалось, хорошо его скрывал. Мама была в безопасности, а это самое главное.

Мы проехали поворот к дому Летчеров, и Паппи посмотрел в ту сторону. Для меня в данный момент они были менее значительной неприятностью.

Когда мы выехали на шоссе и еще больше удалились от фермы, я начал думать, что вскоре придет такой день, когда я смогу снять с себя тяжкий груз тайны. Я все расскажу Паппи, наедине, когда мы с ним останемся вдвоем. Ковбой скоро отправится назад в Мексику, в безопасность этого своего мира, чужого для нас. Спруилы тоже вернутся к себе домой, но Хэнка там не окажется. Я все расскажу Паппи, а уж он-то придумает, что делать.