Покойник с площади Бедфорд - [25]
Лейтенант Дюранд был совсем не похож на Блэка – это был сухощавый мужчина, с острыми чертами лица, приблизительно одного возраста с Корнуоллисом, но все еще находящийся на военной службе.
– Конечно, я его помню, – резко сказал моряк, вводя Томаса в приятную комнату, полную морских сувениров, принадлежавших, по-видимому, нескольким поколениям этой семьи. Окна комнаты выходили в сад, полный летних цветов. Было видно, что лейтенант живет в семейном доме, а судя по портретам, которые его гость мельком увидел на стенах холла, он был отпрыском большой династии морских офицеров, бравшей свое начало задолго до Трафальгарской битвы и адмирала Нельсона.
– Присаживайтесь, – Дюранд указал Питту на вытертое кресло, а сам устроился напротив. – Так что же вы хотите о нем узнать?
Хотя полицейский уже объяснил лейтенанту причину своего прихода, он решил повторить ее еще раз, тщательнее подбирая слова, так как информация этого человека была ему крайне необходима.
– Какие качества сделали Корнуоллиса хорошим командиром? – спросил он.
Видно было, что этот вопрос удивил хозяина дома. Он ожидал всего, чего угодно, но только не такого вопроса.
– То есть вы полагаете, что я считаю Корнуоллиса хорошим командиром? – Лейтенант поднял брови и с изумлением посмотрел на суперинтенданта. У него было обветренное лицо и широкие выцветшие брови.
– Конечно, я ожидал услышать именно это, – ответил Питт. – Но мне бы хотелось каких-нибудь подробностей. Разве я не прав?
– Верность превыше чести. Вы разве этого не знаете? – В голосе лейтенанта все еще слышались веселые нотки. Он сидел спиной к окну, предоставив гостю терпеть яркий солнечный свет, бьющий в глаза.
– Ну почему же, знаю, – Питт откинулся на спинку кресла, оказавшуюся очень удобной. – К сожалению, я встречаюсь с этим довольно часто.
– Что ж, человека обмануть несложно, – произнес Дюранд с некоторой горечью. – А вот море – невозможно. Оно не допускает сентиментальности и сразу расставляет всех по своим местам. Оно ничего не прощает. Поэтому на море честь – превыше всего!
Томас внимательно следил за собеседником. Было видно, что моряк испытывает очень сильные эмоции – гнев или недоверие, – которые могли быть связаны с какой-то прошлой трагедией.
– Так был ли Корнуоллис хорошим командиром, лейтенант? – повторил он свой вопрос.
– Он был хорошим моряком, – ответил Дюранд. – Чувствовал море. Я бы даже сказал, что он его любил, если он вообще способен любить.
Это странное замечание было сделано совершенно равнодушным тоном. Лицо хозяина дома находилось в тени, и Питту было трудно рассмотреть его.
– Его люди верили ему? – настаивал Томас. – Были уверены в его способностях?
– Каких способностях? – От лейтенанта не так-то легко было добиться простого ответа. Решив быть абсолютно честным, он не собирался говорить приятные вещи.
Суперинтенданту пришлось собраться с мыслями. Что этот офицер имеет в виду?
– В способностях принимать правильные решения в шторм, знать приливы, ветра… – предположил он не очень уверенно.
– Вы ведь не моряк, не правда ли? – улыбнулся Дюранд. Это было утверждение, а не вопрос, и сделано оно было снисходительным, терпеливым тоном, в котором опять звучали нотки удивления. – Я сам попробую сформулировать за вас ваши вопросы: был ли он педантичен? Да, очень. Был ли он достаточно компетентен, чтобы читать карту, определять положение корабля и оценивать погоду? Несомненно. Пытался ли он планировать свои действия? Да, насколько это может сделать любой человек. Иногда он делал ошибки. Когда он их совершал, мог ли он быстро это понять, перестроиться и вывести корабль из-под угрозы? Всегда, просто иногда ему везло больше, а иногда меньше. У него тоже были потери. – Голос лейтенанта звучал сухо, все его эмоции тщательно контролировались.
– Кораблей? – ужаснулся Томас. – Или людей?
– Нет, мистер Питт, если б он потерял корабль с людьми, то вышел бы в отставку гораздо раньше.
– То есть его не уволили за поражение в бою?
– Нет, насколько я знаю, нет, – сказал Дюранд, откидываясь в кресле и продолжая смотреть на полицейского. – Думаю, что он просто понял, что достиг пика своей карьеры и устал. Ему хотелось вернуться на берег, и когда ему сделали интересное предложение, он за него ухватился.
Замечание о том, насколько была «интересна» нынешняя работа Корнуоллиса, уже было готово сорваться с языка Питта, но он не хотел дразнить собеседника, так как очень надеялся получить важную информацию. Было видно, что шеф Дюранду активно не нравится. Может быть, это было связано с тем, что тот ушел в отставку в чине капитана, а сам Дюранд все еще тянул лейтенантскую лямку…
– А какие еще вопросы я бы задал, если б знал кое-что о море? – спросил Томас несколько напряженным голосом, стараясь замаскировать свои собственные эмоции. Однако моряку, судя по наклону его головы, были глубоко безразличны эмоции полицейского. Он просто хотел выговорится.
– Был ли он настоящим лидером? – продолжил лейтенант. – Думал ли он о своих подчиненных и знал ли каждого из них лично? – Он слегка пожал плечами. – Нет, он никогда не производил такого впечатления. А если даже и был таким, люди ему не верили. Любили ли его офицеры корабля? Да они почти его не знали! Он был очень закрыт, настоящий одиночка. Он сохранял капитанское достоинство, но в то же время был холодным одиноким волком. А это не одно и то же. – Моряк внимательно следил за реакциями суперинтенданта. – Обладал ли он искусством передать людям свою веру в них, в возможность победить в бою? Нет. У него не было чувства юмора, умения говорить с людьми, по нему не было видно, что он живой человек. А ведь именно эти черты сделали Нельсона Нельсоном – именно эта неповторимая смесь гениальности и человечности, безоглядной храбрости и осторожности, дополненные умением искренне переживать смерть каждого из своих товарищей по оружию. – Голос его окреп. – Корнуоллис был начисто лишен всего этого. Люди уважали его за профессионализм, но не любили его. – Дюранд набрал побольше воздуха в легкие. – А для того, чтобы быть хорошим командиром, надо, чтобы вас любили… ведь только это может заставить группу людей, называемую командой корабля, сделать больше того, что от нее ожидают, пойти на риск и на жертвы, и достичь того, что будет невозможно для менее сплоченной, слабой команды на этом же корабле.
