Покойник «по-флотски» - [15]

Вот тебе и гнусность номер два! Я так и не узнал, действительно ли парни из Конторы решили поиграть в одной из моих любимых кофеен в свои игры, или это все замполит назло мне придумал. Но в борщ мне наплевали изрядно. Кроме того, я хорошо знал, что одной идеологической накачкой не обойдется. Следующий номер нашей программы:. «Кстати, инспектор, как там у вас продвигается расследование дела насчет прапорщика? А то языком чесать у нас все мастера…»

Драпать! Причем немедленно! Только сунуться головой в дверь к Старику, чтобы крикнуть: «Я на задании!» – и исчезнуть раньше, чем пепел с цигарки Подполковника упадет на стол.

Наилучшим источником информации для советского сыщика является «народный контроль». Они же «народные мстительницы» или «партизанки». Группа бабушек – тех, которые с утра до ночи сидят на лавочках около подъездов, потому что иной работы у них нет. И хотя у каждой на носу очки, что твой иллюминатор, замечают они все: кто, когда, с кем и к кому пришел, вышел, задержался, переночевал. Это у них хватает нахальства ляпнуть незнакомому человеку: «А вы к кому, а то вроде не наш?» Это они будут ловить мандраж или гонять комаров, чтобы дождаться, когда же выйдет та профура с голым задом, которая поднялась на пятый этаж. А если таинственная незнакомка остается ночевать, то уж будьте уверены, что ровнехонько в шесть нуль-нуль, под первые аккорды Государственного гимна по радио, «народный контроль» занимает боевую позицию на своих лавочках, чтобы «посмотреть курве в глаза» и вслух перемыть косточки всей советской молодежи.

На полпути к дому, где жила семья прапорщика Н., моя злость поутихла, а служебное рвение поугасло. Ибо я вспомнил, что тот девятиэтажный красавец, который гордо возвышался на фоне ободранных «хрущобок», – малосемейка. В нем только однокомнатные квартиры для молодых специалистов. А кто же захочет добровольно сажать себе на голову тещу или свекровь, имея «двайцять один квадрат» площади на двоих? То есть, ставить крест на личной жизни. К счастью, я ошибся. Еще издали заметил около подъезда трех одуванчиков в темных платочках. Все правильно: люди становятся в очередь на многокомнатную квартиру и срочно выписывают бабушку из провинции для лишних десяти метров.

Достаточно мне было подсесть на лавочку и сказать, что я из милиции, как ничего больше говорить не пришлось:

– Это вы насчет того военного, которого убили?

– Не убили, Карповна, а утопили. Только форма всплыла, вся в крови.

– Или убили, или утопили – один конец, – подвела итог третья, – а царства небесного он не дождется! Потому что старших не уважает! Никогда не здоровался. Хоть бы кивнул раз! Вот у нас на шестом этаже полковник живет с молодой женой. На Вознесение свадьба была. Так они оба всегда: доброе утро, добрый вечер, как ваше здоровье! А этот ваш, из-за которого вы пришли, зыркнет часом, аж нехорошо становится, и пошел. Макаронник!

– Не макаронник, а прапорщик.

– Да какой он прапорщик! Макаронник! У меня отец был прапорщик в империалистическую. Так мама рассказывали, что он их у офицеров в карты выиграл! А этот – злыдень, злыдень, злыдень!..

Все шло к интересной дискуссии. Но, к сожалению, у меня не было времени. Поэтому я вынужден был согласиться:

– Уговорили, пусть будет злыдень. Но вот вы мне скажите – может, он просто сбежал? Знаете, есть такие жены, от которых мужья даже на Чукотку сбегают. А там выгоняют медведя из берлоги, влезают туда и сосут лапу.

«Народный контроль» в течение пяти минут доказал, что я сопляк и ничего не понимаю в женщинах. Что супруга прапорщика – само совершенство. И если завтра ангелы, которых не существует, возьмут ее живой туда, где только космонавты летают, общественность дома не удивится. Ибо молодая женщина не просто красива, воспитанна и здоровьем интересуется. Она им лекарства достает и ни копейки сверх не просит. А те, которые дешевые, просто так дарит. И надо же такое сказануть, – на Чукотку сбежал!

Я еле успокоил старенькую общественность и подбросил ей еще одну гипотезу: а вдруг этот дурак беспросветный приревновал свою красавицу к кому-то совершенно постороннему, полез к нему драться и заработал в лоб так, что его до сих пор ищут. И опять мне гордо утерли нос: медсестра никакого такого повода для ревности не давала! Если кто и провожал ее несколько раз домой, так это женщина, врачиха, с которой она работает. Красивая такая, как намалеванная. А мужиков – и близко не было! Хоть тут спросите, хоть на работе.

«Тут» я уже спрашивал. Поблагодарил старушек и пошел в госпиталь. Докторица, о которой рассказывали бабушки, была не просто красивой. Я такую только раз в жизни видел, да и то в кино. В фильме «Снежная королева». Ленинградская актриса, забыл фамилию, главную роль играла. Вот и она была такой же: красивой и холодной, как из сказки Андерсена. Я сразу перестал чувствовать себя мужчиной и превратился в пациента, который жалобно скулит нечто вроде: «Доктор, у меня вот тут болит, я не знаю – что, но от этого не умирают, а?»

Снежная Королева с иронией улыбнулась, и я замолк. Тогда заговорила она:

– Давайте по порядку. Какое у вас звание? Старший лейтенант? Хорошо, я так привыкла обращаться. Так вот, товарищ старший лейтенант, выбросьте из головы все ваши мужицкие глупости. Никаких поводов к ревности моя подчиненная никогда не подавала. Возможно, в вашем милицейском госпитале некоторые медсестры путают домашнюю кровать с казенной койкой, но не у нас.