Покоя не будет - [14]

— Батюшки! — всплеснула она руками. — Ивин приехал. Похудел, вроде бы симпатичнее стал.

— Здравствуйте, Анна Иванна!

— Здравствуй, здравствуй, заходи, чего в дверях маячишь?

— Потом! — и Олег Павлович помахал ей рукой. В приемной Ярина секретарша Ниночка сердито выстукивала на машинке, даже головы не повела в сторону Ивина. Она пришла сюда работать года два назад — губы накрашенные, брови подведенные, ну, прямо писаная красавица. Ярин сделал сердитые глаза и погрозил ей пальцем:

— Ты у меня эти глупости брось!

И она бросила краситься, но пудру употребляла лихо — страсть не нравились ей собственные конопушки на носу. Ивин кашлянул. Ниночка глянула на него холодно и вопросительно. Парткомовцы звали Ниночку барометром Ярина. И глядя сейчас, как она сухо его принимает, Олег Павлович съежился, ох, неспроста вызвал Ярин! Вон как отчужденно смотрит на него «барометр» своими желтыми неприветливыми глазами. Ох, неспроста!

— Антона Матвеевича нет, — сказала она.

— Где же?

— Уехал с товарищем Грайским в «Дружбу». Будет утром.

— Ясненько, — вздохнул Олег Павлович. — Ясненько.

У Ивина была маленькая рабочая комната на пару с Домашневым. Когда Олег Павлович открыл дверь, Домашнев даже подскочил на стуле от радости и воскликнул:

— Ба! Ивин! Когда на этой земле?

— Только что!

Домашнев росточка маленького, чуть побольше полутора метров, лицо без растительности, со старческими морщинами у глаз. Ивин возле Медведева чувствовал себя карликом, а возле Домашнева — великаном.

— Как там Медведев? Свирепствует? На праздник?

— Не знаю, — ответил Олег Павлович, усаживаясь за свой стол — отвык от него: и чернила высохли, и на календаре — середина апреля. — Антон вызвал.

— Краем уха слышал. Ниночка вчера по секрету шепнула: ох, говорит, и злой Антон Матвеевич на Ивина. У Медведева что-нибудь напортачил?

— Понятия не имею.

— Пораскинь, может, вспомнишь.

Домашнев сочувствовал Олегу Павловичу, а зачем оно, это сочувствие? Не нужно ничьего сочувствия. Ярин тоже хорош — вызвал, а сам в «Дружбу» укатил. Впрочем, тут Грайский виноват, начальство потребовало, вот и поехал. Ох уж это начальство! Олег Павлович вышел из комнаты. Шагал по коридору и слышал свои гулкие шаги. Ничего себе новость перед праздником! Вызвал из совхоза и причины не сообщил. Обычно сообщал: мол, пошлите-ка в партком Ивина, неувязка по такому-то делу образовалась, да пусть не задерживается.

Нынче причину не сообщил. В Медведевском совхозе вроде все нормально. Сеют хорошо, после праздника зернобобовые кончат. Может, из-за путаницы в семенах? Нет, и случай пустяковый, да и Медведев не станет звонить. Из-за коров? Олег Павлович к «ЧП» прямого отношения не имел. Что разозлило Ярина? Если Ниночка сказала, что шеф злой на меня, значит, действительно злой. Мужик горячий, как говорят, завестись может с пол-оборота, пошуметь любит. Потом отойдет, забудет, если повод к разносу пустяковый, но не забудет и не простит, коль повод серьезный. Неуютная это должность — уполномоченный, кто только ее выдумал. Что случится не так, вместе с директором тянут и уполномоченного, порой ему, бедному, влетает больше, чем директору. Чего смотрел? Или вернее, куда смотрел? Почему допустил? Отчего не поправил? Как будто уполномоченный должен знать больше всех и точно определить, где тонко и где может порваться.

Ну ее к дьяволу, эту шараду! Подумаешь трагедия — Ярин на него злой! И киснуть из-за этого? Домой рвался неудержимо, праздник на носу и Максимка Егоров приехал — все обещало безоблачную погоду. И пожалуйста — шеф злой и хандрит не вообще, а злой только на Ивина. Погода испортилась — солнца нет, сплошные тоскливые тучи, вот-вот сыпанет дождь. Его еще не хватало!

А площадь перед парткомом принарядилась, у трибуны алеют флаги, целый ряд флагов, красуются новые щиты, намалеванные местным художником Ленькой Светиловым. Щиты приколочены к штакетнику сквера. На многих домах тоже трепещет праздничный кумач. У сирени, что росла под окнами парткома, почки лопнули, оттуда выглянули бледно-розовые листочки, маленькие, еще не расправившиеся. На тополе волнуются воробьи, их там насело, наверное, с полсотни, ну и стараются друг друга перекричать. Хоть уши зажимай.

Красота кругом — запеть можно от такой красоты, да вот занозу засадил Ярин в самое сердце, Домашнев тоже хорош! Дернули его за язык, что ли. Мог бы и не говорить. Как Малев, испортил настроение и в кусты. Но при чем же тут Домашнев?

Ивин решительно стряхнул с себя дурное настроение и заторопился к Егоровым. Сколько же они не виделись? Полтора года с хвостиком, давно. Изменился Максимка или нет? Женат шестой год. Волосы у Максимки копной, глаза задиристые, веселые, может, теперь построжали? Интересно, каким ты стал, Максимка, просто не терпится поглядеть, хоть бегом беги.

Совсем редко они виделись за последние годы. А ведь были времена, когда не могли прожить друг без друга и одного дня. Были да сплыли. Матери родили их в один день, первое слово «уа» новорожденные прокричали вместе. Потом под стол лазили вместе, учиться пошли в один класс. Олег с Максимкой были что братья — куда один, туда и другой. В те времена Егоровы и Ивины жили рядом, крыша к крыше. Позднее, когда еще жив был отец Максимки, Егоровы купили новый дом на другой стороне села.