Покорность ей к лицу - [18]

Уитли рад был убраться с пронизывающего до костей ветра, а потому быстро привязал лошадь и прошел за хозяином в дом. В камине потрескивал огонь. В комнате был спертый воздух, пахло животными, немытым телом и едой… Вся эта смесь запахов ударила Уитли в ноздри. Он осторожно сел на грубый деревянный стул, куда указал ему хозяин, и без особой охоты принял из его рук оловянную кружку с неизвестной янтарной жидкостью.

Отхлебнув немного, Уитли выяснил, что потчевали его французским бренди, лучшим из всего, что ему только доводилось пробовать.

— Отменная вещь, — протянул он, смакуя бренди. — Не ожидал.

Хозяин рассмеялся:

— Мы здесь, на западе, любим побаловать себя дарами континента. — Его веселость тут же испарилась. — Так что за нужда, господин майор, привела вас к такому бедолаге, как я?

Уитли знал, что все южное и восточное побережье Англии кишело контрабандистами. За время пребывания в Девоншире ему не раз пришлось удивляться тому, что здесь люди запросто пользуются их услугами. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что в этих местах все так или иначе связаны с контрабандистами. Контрабанда приносила выгоду всем, начиная от трудяг, которые с радостью прятали в карман выручку за ночную работу, и кончая землевладельцами, которые по дешевке покупали то отрез шелка или кружев, то пол-анкера[5] бренди. У большинства жителей побережья были друзья и родственники, которые либо сами вели незаконную торговлю, либо помогали контрабандистам.

Вначале недвусмысленный интерес Уитли к контрабандистам местные встретили упрямым молчанием, но когда рассеялись подозрения, что он мог оказаться ревизором, он очень быстро сумел выяснить все, что нужно. Питер Коллард, местный рыбак, мог помочь в решении некоторых частных вопросов. Уитли и Коллард впервые встретились в «Оленьем роге» накануне вечером, и Коллард, присмотревшись к майору, согласился побеседовать с ним еще раз.

— Мне говорили, что вы опытный капитан и ваше судно, «Морской тигр», лучше вооружено, чем любое другое на государственной службе. — Уитли сделал еще глоток бренди и осторожно продолжил: — Я слыхал, что если кому-то, э-э, захочется скрыться от бдительного ока властей и уплыть во Францию, этот кто-то может обратиться к вам.

Коллард заглянул в свою кружку.

— Мало ли чего там болтают… Не все правда, что молва говорит.

Уитли прикусил язык, чтобы не выругаться. Он не желал тратить время на околичности.

— Давайте сделаем вид, что это все-таки правда, — резко сказал он. — И если это правда, то сколько должен заплатить человек, чтобы его послание попало в определенные руки в Шербурге и получить ответ через несколько дней?

Коллард отвлекся от созерцания содержимого кружки и в упор уставился на Уитли:

— Это вам надо доставить письмецо?

— Мне.

Коллард изучал его еще некоторое время, потом назвал цену. Уитли ожидал, что она будет ниже, но так как Колларда считали лучшим в своем деле, игра стоила свеч. Меньше всего Уитли хотелось бы, чтобы его письмо Шарбонно попало в руки властей — или на дно пролива.

Не желая выдать радости и нетерпения, он поторговался о цене, и они ударили по рукам. Потом обсуждали детали за второй кружкой бренди, и, уезжая, Уитли чувствовал глубокое удовлетворение оттого, что по крайней мере один из его планов разворачивается, как он и задумал.

Уладив вопрос с Коллардом, Уитли мысленно обратился к провальной встрече с Изабел, что имела место быть этим утром. Все пошло не так, как он предполагал. В нем боролись злость и обида. В этой борьбе он и проделал путь до гостиницы.

К тому времени как Уитли вернулся в гостиницу, настроение его испортилось окончательно, и он не желал Изабел Мэннинг и мистеру Шербруку ничего хорошего. Он наблюдал за хозяином гостиницы, Китингом, который суетился за стойкой из полированного дуба, и обдумывал, как бы разузнать побольше об этом негодяе Шербруке… и что еще важнее — о его помолвке с миссис Хью Мэннинг.

Известие о том, что Изабел собралась замуж, оглушило его, как добрая оплеуха. Уитли думал об этом, и у него делалось совсем мерзко на душе, хотя он и улыбался, глядя, как Китинг наливает ему в кружку пенистый эль. С этой кружкой Уитли и забился за столик в углу, чтобы предаться своим невеселым мыслям. Изабел оказалась трудной добычей, его власть над ней была эфемерной, каждый шаг требовал чрезвычайной осторожности. Он полагал, что она запаникует и согласится на любые его условия, лишь бы только он ни намека не делал о своих подозрениях. Она сильно насолила ему, проявив столько упрямства. В первый раз она с готовностью заплатила ему, и он решил, что она станет платить и дальше, лишь бы он держал язык за зубами насчет того, что произошло — или чего не произошло — в Индии. И он, снова набив карманы, счастливо бы уехал… не навсегда, разумеется.

Уитли считал шантаж достойным капиталовложением, которое, если действовать осмотрительно и не жадничать, обеспечит ему стабильный доход на долгие-долгие годы. В случае с Изабел основная сложность заключалась в том, что он не располагал никакими доказательствами, и все, что ему оставалось, — блефовать, а это он делал поистине виртуозно. Уитли поджал губы. К несчастью, миссис Мэннинг, будь она проклята, достигла на этом поприще не меньших высот.