Время шло, и солнце близилось к полудню. Теперь запах гари стал сильнее, и Дмитрий наконец догадался, в чем дело.
— Пожар, — сказал он, — лес горит… Плохо дело! — помолчав, добавил он.
Зверей стало меньше, а вскоре они совсем исчезли. Только одни белки появлялись еще из леса и, поднявши кверху хвосты, переплывали реку.
— Бежим, Варвара! — Дмитрий спрыгнул на землю и снял девушку.
Во дворе у Котова было смятение. С ужасом смотрели дружинники и карелы на бегущих от огня зверей. Все знали, что спастись от могучей стихии огня почти невозможно. Вокруг был лес; да и куда уйдешь, если за полдня огонь успевал пробежать две сотни верст.
— Я послал воинов во главе со стариком Минаевым разведать, откуда идет огонь, — сказал Амосову вождь карелов. — Только Минаев может спасти нас.
Смертоносное дыхание пожара уже явственно ощущалось. Едкий дым закрыл солнце, и его оранжевый круг едва просвечивал сквозь густую мглу. Дым разъедал глаза, дышать стало трудно.
В конюшне забились, заржали лошади, в хлевах заревели коровы, заметались овцы. Собаки, подняв головы на блеклое, немощное светило, жалобно выли. Прижавшись к Дмитрию, горько плакала Варенька. А великану и утешить ее было нечем. Он гладил ее золотистые волосы и говорил:
— Обойдется, Варенька, пронесет мимо пожарище. Вот те крест — мимо пронесет!
— Пожар близко, — возвратись, сказали карельские воины. — Огонь идет прямо на нас, большой огонь, много леса горит.
— Идемте со мной, — сказал старик Минаев, — все идемте! Я знаю, как остановить пожар. Берите топоры, готовьте факелы!
Лихорадочно собирались люди, зажгли смоляные факелы, из склада Котова прихватили несколько бочек с варом и толпой двинулись в лес за Минаевым.
Старый карел выбрал большую поляну в трех верстах от двора Степана Котова. У края поляны под большими соснами люди стали складывать в кучи хворост, мох, сухие сосновые и еловые шишки. Некоторые рубили хвойные ветви, другие поджигали костры. В разгоравшийся огонь бросали вар. Дмитрий валил и таскал к кострам целые высохшие деревья. Огонь разгорался все больше и больше. Ветер буйно раздувал его, жар становился невыносимым. Раскаленный воздух, устремляясь ввысь, уносил с собой горевшие листья — огненными бабочками закружились они в воздухе.
На новый лесной пожар, полыхавший у поляны, издалека стала действовать могучая сила горевшего впереди леса.
Большой лесной пожар, как гигантские мехи, всасывал в себя воздух, притягивая только что разгоравшийся огонь. Пожирая лесные гиганты, свирепея все больше и больше, молодой огонь двинулся навстречу большому пожару.
Люди, спасаясь от раскаленного воздуха, с другого конца поляны наблюдали за разбушевавшейся стихией.
— Спасены! — закричал Котов. Он был весь в смоле и саже. — Дай–кось я тебя расцелую, дедушка!.. — И он принялся обнимать Минаева. — Уйдем отсюдова, ребята, — добавил он, опустив отбивавшегося старика, — не то дым глаза выест!
— Теперь можно уйти, други, — отозвался Минаев. — Мы послали брата против брата — они пожрут друг друга. А там, — указал он рукой на юг, — дорогу огню закроет озеро.
На второй день после страшных событий ушли домой карелы. Воины дружески распростились со всеми обитателями двора Котова, искренне поблагодарившими их за спасение.
— Лес поджег свейский карел, собака Кеттунен, — прощаясь, сказал вождь карелов. — Мы в этом уверены. Мы рады, что карел Минаев сумел разрушить подлый замысел предателя. Но злодей не уйдет от наших рук! — добавил вождь.
Еще через день знахарь отыскал Амосова, сидевшего на берегу реки и гревшего на солнышке старые кости.
— Господине, — сказал он, неожиданно появившись из кустов, — будет здрав Савелий.
Амосов вздрогнул и оглянуля.
— А, это ты? Спасибо тебе, старче. Хочу назавтрие в поход Савелия взять. Можно ли?
— Я питье приготовил на двадцать ден, — не поднимая глаз, ответил знахарь. — Все выпьет, про болесть забудет. Десять ден ему вставать не мочно. Лежачим берите.
С этими словами знахарь незаметно исчез, как и появился.
Посидев еще немного на берегу, Труфан Федорович пошел в избу.
— Покличь ко мне знахаря, — сказал он повстречавшемуся дружиннику.
— Ушел знахарь, сказал: домой идет, — ответил показавшийся в дверях Петруха Рубец.
Назавтра Труфан Федорович собрался в путь. Прощание было тягостным. Хотя время, проведенное вместе, было коротким, но опасность и совместная борьба сблизили людей. Прощаясь с невестой, Дмитрий снял со своей руки перстень с жу–ковиной и, надевая его на палец девушке, сказал:
— Береги, Варвара, кольцо! Заместо обручального дарю. Наконец прозвучала команда Амосова. Дружинники сели на весла, и карбасы двинулись по реке.
