Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка - [190]

— Ваш супруг, Елена Петровна, желает освободить пленных не иначе как в размен на вас, — сказал Тараканов.

— Но я не хочу быть с вами, — твердо сказала жена командира. — Я довольна своим состоянием. И вам советую добровольно отдаться в руки вождя племени, у которого я нахожусь. Наш вождь человек прямой и добродетельный, известен по всему здешнему берегу. Он обещал освободить нас всех. Вождь Ютрамаки отлично говорит по–английски.

— Что вы сказали, Елена Петровна, я не верю своим ушам! — Слепцов с недоумением смотрел на жену командира.

— Посмотрите на себя, на своих товарищей, сударь, — продолжала Елена Петровна. — Вы дошли до крайности.

— Опомнитесь, — повторил Слепцов. — Пожалейте несчастного мужа, пожалейте его страстную любовь. Он измучился сам и измучил всех нас.

— Передайте ему мои слова. Возвращаться я не согласна.

Медленно брели мореходы к своему лагерю. Слепцов не знал, как лучше передать несчастному начальнику страшные слова его супруги. Но утаить правду было нельзя.

— Иван Степанович, — сказал Слепцов, отозвав командира в сторону. — Передаю все, что слышал от вашей супруги. — И он рассказал все как было.

— Ваши шутки неуместны, — спокойно произнес командир. — Мы оставим их до другого раза. Говорите правду.

— Я сказал чистую правду.

— Ложь, — прошептал командир. — Не может быть. — Он схватился за голову и несколько минут молчал. — Застрелю! — вдруг дико закричал он. Частые оспины на его лице поблекли. — Застрелю…

Он схватил ружье и бросился к берегу. Но, сделав несколько прыжков, остановился и заплакал.

— Иди, Тимофей Федорович, один, уговори ее. Скажи, что застрелю, умоли ее вернуться.

Слепцов снова пошел к неподвижно стоявшим на берегу индейцам.

— Сударыня, супруг требует вашего возвращения. В случае отказа он застрелит вас.

— Пусть стреляет, лучше смерть, чем голод и скитание по лесам вместе с вами, — с решимостью произнесла Елена Петровна. — В лесах можно попасть в руки кровожадному племени, а теперь я живу с людьми добрыми и человеколюбивыми… Скажите моему мужу, что я презираю его угрозы.

Пришлось Слепцову опять вернуться ни с чем. Командир выслушал на этот раз терпеливо и долго стоял, как человек, лишившийся разума. Очнувшись, зарыдал и свалился на землю.

Кое–как мореходы привели командира в чувство и положили на шинель. Иван Степанович снова заплакал.

Тимофей Федорович, прислонясь к толстому стволу лиственницы, решал сложную задачу. Что делать? Начальник, лишившись своей супруги, оскорбленный в лучших своих чувствах, не понимал сам, что делал, и даже готов был лишить себя жизни. Но ради чего должны погибать все остальные? Может, лучше принять предложение Елены Петровны? И Слепцов решил высказать свои мысли товарищам.

— Друзья, — сказал он. — Я не верю, чтобы Елена Петровна, природная россиянка, обманывала нас по наущению диких. Мы должны ей верить. Лучше отдаться этому племени добровольно, чем бродить по лесам, терпеть голод, холод и, сражаясь с индейцами, изнурить себя вконец.

Иван Степанович перестал плакать и слушал Слепцова, не говоря ни слова. Взор его сделался осмысленным. Остальные мореходы стали возражать.

— Мы не хотим добровольно отдаться в рабство.

— Куда ты ведешь нас, Тимофей Федорович? Опомнись…

— Лучше смерть.

— Ваша воля, ребята, — ответил Слепцов, выслушав мореходов. — Уговаривать больше не буду. Но я твердо решил и ухожу к диким.

— Я согласен с Тимофеем Федоровичем, — поднявшись на ноги, неожиданно сказал командир.

Промышленные не знали, на что решиться, некоторые склонялись на сторону Слепцова.

— Дай подумать, Тимофей Федорович. Утром скажем свое решение.

Переговоры закончились. Индейцы ушли в лес, а мореходы остались ночевать на пригорке.

Утром индейцы снова подошли к лагерю мореходов. Опять пропели песню и стали просить освободить пленных.

Слепцов подозвал к себе вождя Ютрамаки.

— Я, наш командир, и еще несколько русских из команды галиота решили вам покориться. С нами четыре кадьякца. Мы считаем вас честными людьми и уверены, что зла не увидим. Надеемся, что с первым кораблем вы отправите нас домой.

— Вот моя рука, — сказал вождь. — Я исполню все, что сказал. Клянусь прахом моего великого предка ворона… Приглашаю остальных русских довериться мне. В наших местах известно имя нанука Баранова, и я рад услужить ему.

Но мореходы, решившие остаться на свободе, упорно стояли на своем. Отпустив пленных из–под стражи, они стали прощаться со Слепцовым, Иваном Степановичем, Овчинниковым и остальными, добровольно отдавшимися на волю вождя Ютрамаки.

…После долгих скитаний по проливам на батах, сделанных из легкого калифорнийского дерева, вождь Ютрамаки привез командира Крукова с женой Еленой Петровной и остальными мореходами на один из лесистых островков, сотнями нагроможденных у Американского материка. На острове оказалась обширная гавань с индейским поселком, расположенным на отлогом берегу.

Русских моряков поразила деревянная крепость, недавно построенная из бревен столетней лиственницы.

— Что это за крепость? — спросил Слепцов у вождя Ютрамаки. — Испанская или аглицкая? — От радости у него защемило в груди.

— Наша, — с гордостью ответил вождь.