Покоритель Африки - [57]

— Недостаток мужества всегда легко оправдать, — насмешливо бросила ему в лицо негодующая Люси.

— Моя жизнь была бесценна. Все европейцы в экспедиции были для меня просто орудиями — не настоящими командирами. Погибни я — отряд тут же разбежался бы. Остальные туземцы поддерживали нас только благодаря мне. Я дал слово, что не брошу их, пока не расправлюсь с работорговцами. Через два дня после моей гибели все войско просто испарилось бы, англичане остались бы одни. Ни один не вернулся бы. А беззащитные земли достались бы проклятым арабам. Вместо обещанного мной мира они огнем и мечом опустошили бы всю страну. Повторяю: мой долг был жить и закончить начатое.

Люси немного успокоилась. Она спокойно посмотрела на Алека и сказала очень тихо и спокойно:

— Ты трус! Трус!

— Уже тогда я знал, что этот поступок может стоить мне твоей любви. Хочешь — верь, хочешь — нет, я пошел на него ради тебя.

— Будь у меня сейчас хлыст, я хлестнула бы тебя по лицу!

Алек молчал. Девушка дрожала от гнева и презрения.

— Видишь, он и правда стоил мне твоей любви. Наверное, это было неизбежно.

— Мне стыдно, что я любила тебя.

— Прощай.

Алек обернулся и, гордо подняв голову, медленно направился к двери. Его лицо было бесстрастно. Но стоило ему выйти, силы покинули Люси. Она рухнула в кресло и, закрыв лицо руками, зарыдала так сильно, словно ее несчастное, измученное сердце вот-вот разорвется.

Глава XVIII

На следующий день Алек отправился в Ланкашир. Чтобы возобновить работу шахты, предстояло еще сильно попотеть, и дел у него было невпроворот. Люси повезло меньше. Ей оставалось лишь снова и снова прокручивать в голове их разговор. Одна бессонная ночь сменяла другую. Люси чувствовала себя больной и несчастной. Тете она без объяснения причин объявила, что разорвала помолвку с Маккензи, и леди Келси, видя ее бледное, измученное лицо, не осмелилась докучать вопросами. Добрая женщина чувствовала, что племянница в отчаянии, но не знала, как ей помочь. Люси никогда не искала сочувствия и предпочитала сносить все невзгоды в одиночку. Сезон подходил к концу, и леди Келси предложила отложить отъезд в поместье на неделю-другую, однако Люси не желала облегчать собственные мучения.

— Не вижу причины менять планы, — спокойно возразила она.

Леди Келси с сочувствием посмотрела на девушку, но настаивать не стала. Она словно чувствовала, что Люси другого поля ягода. При всей своей исключительной доброте, спокойствии и кротости, леди Келси так по-настоящему и не сблизилась с племянницей. Она многое отдала бы за то, чтобы Люси излила душу, и у нее всегда были наготове объятия, в которые девушке надо было только броситься. Однако Люси совсем пала духом. Со всегдашней своей скрытностью она изо всех сил старалась с достоинством держаться на людях и, отказываясь принимать любые соболезнования, изображала обычную веселость. Напряжение было невыносимым. Свое счастье она видела в Алеке, а тот обманул ее ожидания. Теперь она гораздо чаще вспоминала об отце и брате, оплакивала их, словно оба умерли совсем недавно. Люси казалось, что теперь единственное спасение — вообще не думать об Алеке, и она каждый раз упрямо гнала все мысли о нем.

Через некоторое время ей пришло в голову, что нужно извиниться перед Бобби: ведь он сразу все понял и рассказал ей, как того требовал долг, — она же ответила резкостью. Он был с ней так любезен, а она — бесчувственна и жестока. Бобби мог знать, что она больше не помолвлена с Алеком Маккензи, и наверняка догадывался почему; однако после бала он больше не приезжал. Люси полагала, что признание Алека адресовано ей одной и она не имеет права пересказывать его всем и вся. Если в кругу знакомых заходила речь об этом происшествии, то девушка всем своим поведением показывала, что не желает его обсуждать. Но не таков был Роберт Боулджер. С учетом сложившихся обстоятельств ему придется рассказать все, что известно. Потом Люси, внезапно ощутив тягу к самопожертвованию, вдруг подумала, что ее долг — вознаградить Бобби за многолетнюю преданность. Она постарается быть ему хорошей женой, прекрасно отдавая себе отчет в своих чувствах. Все будет без обмана. Ее жизнь теперь лишена всякого смысла, и раз уж ему так хочется на ней жениться, то вполне разумно ответить согласием. А самое главное, между ней и Алеком все будет кончено.

По вторникам леди Келси всегда приглашала кого-то из друзей на ленч, и Люси предложила как-нибудь позвать Бобби. Леди Келси очень обрадовалась: она обожала племянника и переживала, что тот не появляется. Когда Люси разорвала помолвку, она тут же сообщила Бобби, но ответа не получила. Приглашение Люси написала сама.

«Мой дорогой Бобби!

Тетя Элис будет очень рада, если ты придешь в этот вторник на ленч в два часа. Будут Дик, Джулия Кроули и каноник Спратт. Если придешь (а я очень на это надеюсь), то не мог бы ты приехать раньше остальных? Я хотела бы с тобой поговорить.

С любовью,

Люси».

Ответ пришел почти мгновенно.

«Моя дорогая Люси!

Приду с удовольствием. Думаю, половина второго будет в самый раз.

Твой любящий кузен,

Роберт Боулджер»

Бобби явился точно в назначенное время.