Покоритель Африки - [54]

В письме к Люси Алеку и в голову не пришло возвращаться к событиям, предшествовавшим его отъезду из Лондона. Он писал о мучительной лихорадке последних дней, рассказывал, как они сражались со смертью и лишили ее законной добычи. Второе письмо описывало меры, которые он предпринял, чтобы возместить причиненный ущерб и помочь нуждающимся. Алек мечтал выразить в своих строках пылкую преданность Люси, однако со свойственной ему странной робостью не осмелился этого сделать. Про обвинения, которые все только и обсуждали, он даже не упомянул.

Люси снова и снова перечитывала его письма, но не могла понять. В них звучало удивительное безразличие. Находясь далеко от места трагедии, Люси не ощущала ее всепоглощающего ужаса и мучительно переживала отсутствие Алека. Он был так нужен здесь… А теперь вся тяжесть легла на ее собственные плечи. Когда появилось второе письмо Макиннери, леди Келси лишь молча протянула ей газету. Ужасно. Все эти смехотворные обвинения были слеплены с жутковатым правдоподобием, которое выводило Люси из себя. И все же почему Алек хранит гробовое молчание? Девушка убеждала себя, что политические договоренности с государствами, чьи сферы влияния граничили с завоеванными территориями, могли требовать соблюдения строжайшей тайны, однако вскоре сочла это объяснение слишком уж фантастическим. Изучив газеты, она поняла, что общественное мнение настроено против Алека. Вмешалась политика, и соратники по партии поддержали Маккензи, но как-то неуверенно — это означало, что дела совсем плохи. Люси уже тысячу раз повторила все доводы в его пользу, однако аргументы противников все равно звучали куда убедительнее. И тут на девушку обрушились муки совести. Она вспомнила жестокие слова Бобби и стала изводить себя упреками — ведь дело касалось ее родного брата! На такое способен лишь человек бессердечный или совершенно бессовестный. Люси из последних сил твердила, что верит в Алека, что он не способен на предательство.

Наконец, не в силах больше терпеть, она телеграфировала ему: «Ради Бога, скорее приезжай».

Люси чувствовала, что не вынесет больше ни дня страданий. Несчастная, раздавленная, она ждала Алека. Все ее страхи вырвались на волю. Она считала часы до его приезда и не верила, что он может задержаться. Самообладание оставило Люси, она была словно ребенок, который ищет защиты в родительских объятиях.

И вот он пришел. Люси ждала в той самой комнате, где состоялась их встреча, когда Алек вернулся в Англию. Бледная, истосковавшаяся, она вскочила и бросилась к нему.

— Слава Богу, ты здесь, — сказала девушка. — Время будто остановилось.

Алек не понимал, чем Люси так взбудоражена. Он нежно поцеловал девушку, и та вдруг почувствовала себя лучше. Его совершенная искренность придала ей сил и спокойствия. Не в силах вымолвить ни слова, Люси прижалась к нему и заплакала.

— Что случилось? — наконец спросил Алек. — Зачем ты меня вызывала?

— Я не могу жить без твоей любви.

Он гладил ее с удивительной нежностью. Никто не подумал бы, что суровый путешественник может быть таким ласковым.

— Я должна была тебя увидеть, — прорыдала она. — Ты не представляешь, что за муки мне пришлось пережить.

— Бедное дитя.

Он целовал ее волосы и белый наморщенный лоб.

— Почему ты уехал? Ты же знал: я не могу без тебя.

— Прости меня.

— Ужасные дни. Я и представить не могла, что бывают такие мучения.

— Присядь и расскажи мне все.

Алек усадил Люси на диван возле себя и обнял. Та прильнула к нему и молча упивалась долгожданным облегчением после стольких дней мучительной боли. Она улыбнулась сквозь слезы:

— С тобой я счастлива и ничего не боюсь.

— Только со мной?

Он задал этот вопрос нежно, тихим, влюбленным голосом — каким раньше не говорил никогда. Люси не ответила, только теснее прижалась к Алеку. Он улыбнулся и повторил:

— Только со мной, милая?

— Я рассказала Бобби и тете, что мы поженимся. Они совсем меня измучили, и пришлось сказать. Я не сдержалась. Они говорили про тебя ужасные вещи.

Он немного помолчал.

— Это вполне естественно.

— Для тебя это ничего не значит, — воскликнула девушка, — а для меня… Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти!

— Хорошо, что ты им рассказала.

— Бобби назвал меня жестокой и бессердечной. Ведь это правда: я думаю о тебе, а Джордж больше ничего для меня не значит. Любовь переполняет мое сердце, а для остального в нем больше нет места.

— Моя любовь заменит тебе все, что было раньше. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Освободившись из объятий Алека, Люси подалась чуть назад, к краю дивана. Она непременно должна рассказать, что ее гложет, но от стыда боялась поднять глаза.

— Есть и другая причина, почему я им рассказала. Я такая трусиха. Думала, что я куда смелее.

— И почему же?

У Люси вдруг защемило сердце. Она мелко задрожала и лишь могучим усилием воли заставила себя продолжать. Ей было очень страшно. Во рту пересохло, а когда слова наконец сорвались с губ, голос был как будто чужой.

— Я хотела сжечь за собой все мосты. Это придало бы мне уверенности.

Теперь уже Алек молчал, понимая, к чему клонит девушка. Сердце замерло у него в груди. Им суждено расстаться. Впрочем, Алек предвидел эту возможность еще тогда, в джунглях Африки, — и решил, что пусть Люси лучше лишится любви, чем достоинства.