Покоренный дикарь - [29]

— В порядке! — насмешливо фыркнул он. — Прелесть моя, твой голос словно скрипка Страдивариуса. А твои фотографии, — последовала длительная пауза, — они потрясающие!

Фалин довольно улыбнулась:

— Здорово получилось, правда?

Вэйл резко рассмеялся:

— Здорово?! Ты смеешься?! Да они просто классные, просто умопомрачительные! Но проблема в том, что я не могу послать их в «Эко». Они посмеются мне в лицо.

Фалин опешила от этих слов:

— Но почему? Ты же сказал, что они классные.

— Не то слово, ягодка. Но ты все-таки работаешь не для разворота в «Космополитене», а для журнала о природе. А природа значит природа. Деревья, животные. Никаких людей. Тарзана придется убрать.

— Тарзана?

— Ну да, твою модель. Этого парня с тигром. Я не знаю, где ты там его раздобыла, дорогуша, но я прекрасно понимаю, почему ты так увлеклась съемками. У него потрясающее тело. Но тебе все равно придется распрощаться с ним. Посылай его ко мне в Нью-Йорк, детка. Я гарантирую ему не меньше десяти штук в месяц.

Фалин закусила губу, стараясь сдержаться и не заорать в трубку. Она не хотела спорить с Вэйлом, ей просто хотелось расплакаться от обиды.

— Никакая он не модель, Вэйл. Это дрессировщик тигра. Дикарь-Вестон, сумасшедший отшельник, помнишь?

Последовала долгая пауза. Она услышала, как тяжело дышит Вэйл:

— Так это и есть Вестон? Владелец ранчо? Фал, прелесть моя, ты даже в большей опасности, чем я предполагал.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — с негодованием сказала она.

Она представила, как Вэйл улыбается своей самодовольной улыбкой.

— Ты теряешь свой профессионализм из-за какой-то деревенщины в драных джинсах. Конечно, он очень красив — настоящий Адонис. Но редактор ждет от тебя фотографии диких животных, а не слащавые плакаты. Что у них там, вода какая-то особенная или воздух? Что с тобой случилось?

Фалин молча слушала, наматывая на палец шнур от телефона, жалея, что Вэйл так далеко от нее. С каким бы удовольствием она сейчас задушила его этим самым проводом. Но она не могла не согласиться с ним. Вэйл прав — она действительно потеряла свой профессионализм.

Конечно, она не должна была делать Вестона центральной фигурой всех фотографий. Но так случилось, что он стал центральной фигурой в ее мыслях, и аппаратура просто равнодушно зафиксировала этот факт. К тому же Фэнг по-прежнему боялся ее и камеры и потому не подпускал ее ближе чем на двадцать футов.

Она вздернула подбородок:

— Я все поняла, Вэйл. Не волнуйся.

Он тяжело вздохнул в ответ:

— Но я волнуюсь, Фал. Это так непохоже на тебя. Заканчивай поскорее работу и сматывайся оттуда, пока этот абориген не решил принести тебя в качестве девственной жертвы или что-нибудь в этом роде.

Фалин горько улыбнулась:

— Боюсь, у него мало шансов.

— Ну хорошо, по крайней мере, ты девственна в мыслях, ягодка, а этот парень, судя по всему, способен на что угодно.

— Он не маньяк, Вэйл. Он едва дотронулся до меня. — Фалин виновато подумала, что не могла сказать ему правду.

Та ночь около бассейна была для нее самым чудесным опытом, какой у нее когда-либо был с мужчиной. Фалин понимала, что Бренд проявил нечеловеческое самообладание. Ей хотелось, чтобы он повел себя как маньяк и овладел ею пусть даже грубо, несмотря на все ее страхи. По крайней мере, теперь бы она так не мучилась.

— Значит, в этом проблем не будет? Хорошо. Тогда убери объектив от Тарзана и наведи его на кошечек. Понятно?

Повесив трубку, Фалин поняла, что настала пора действовать. Ей необходимо сделать хорошие фотографии этого тигра.

В первую очередь ей нужно было превратить Бренда из мешающего ей работать препятствия в главного помощника. Он должен помочь ей советом. В конце концов, он — дрессировщик, имеет биологическое образование. В его красивой голове было достаточно мозгов, и сейчас самое время применить их по назначению.

На следующий день за завтраком она с надеждой спросила его:

— Работа у меня что-то не ладится. Что ты мне посоветуешь?

Бренд сделал большой глоток кофе, внимательно поглядывая на нее поверх чашки. Она это серьезно? Неужели она наконец решила довериться ему? Неужели она в конце концов приоткрыла створки раковины? Он давно ждет этого. Впервые Фалин сделала попытку уничтожить возникший между ними барьер.

— У меня есть пара мыслей, — осторожно сказал он. — Но боюсь, тебе они не понравятся.

— Например?

— В первую очередь, забудь про камеру.

— Забыть про…

— Вот именно. И не смотри на меня так. Я предупреждал, что тебе это может не понравиться.

— Но камера…

— Может подождать. Сначала надо разобраться с тобой.

— Со мной.

Бренд заколебался, опасаясь своей прямотой уничтожить тот небольшой прогресс, которого они добились. Но он знал, Фалин достаточно смелая, чтобы услышать правду. Это должно пойти только на пользу.

— Я думаю, что ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Дело вовсе не в Фэнге и не в твоей аппаратуре. Дело в тебе. В твоем страхе.

Она не стала с ним спорить, лишь задумчиво произнесла:

— Я понимаю.

Бренд надеялся, что так оно и есть. Это было важно для них обоих. Он хотел помочь Фалин. Он так же, как и она, очень хотел, чтобы ее фотографии наконец удались.

У него были на это свои причины. Бренд знал, что не будет иметь ни минуты покоя, пока мисс Истбрук не вернется к себе в Нью-Йорк. Чем скорее это произойдет, тем лучше, пока они не привязались друг к другу окончательно. Если это, конечно, еще не слишком поздно. Даже если она немедленно уедет отсюда, Бренд сомневался, что сможет вернуться к прежней жизни.