Покоренное сердце - [68]

– Леди Розабел, миссис Браунли. Какая неожиданная встреча, – сказал он с горьким сарказмом в голосе. Тем не менее, оставаясь джентльменом, он отвесил им вежливый поклон. На улице был сильный ветер, и его волосы растрепались. Клер удивилась тому, как просто он одет. На нем были обычные темные бриджи, сюртук темно-кофейного цвета, который удивительно шел к его карим глазам, самые простые черные высокие, до колен, сапоги и белый шейный платок, завязанный небрежным узлом. В таком Наряде он мог легко затеряться в уличной толпе.

Клер подумала, что только злой рок мог привести его в Ньюгейтскую тюрьму именно сегодня и именно в тот час, когда сюда пришли они с Розабел. Но почему у него такой… неприметный вид?

Он поднял голову, и она тут же осознала свою ошибку. Нет, никто не назвал бы Саймона неприметным. Его чеканные черты вылепил мастер своего дела. На его лице лежала печать жизненного опыта, загадочный взгляд темно-карих глаз мог свести с ума любую женщину.

У Клер перехватило дыхание. Он настолько хорош, что у нее подкашиваются колени. Разгоравшееся внутри ее пламя грозило растопить весь ее здравый смысл.

Клер распрямила плечи, чтобы не выглядеть совсем уж полной идиоткой. Не дожидаясь, когда он перейдет в наступление, она нанесла упреждающий удар:

– Добрый день, милорд. Каким ветром вас сюда занесло?

Он посмотрел на Розабел, которая невинно хлопала ресницами, затем снова на Клер.

– Это я должен вас об этом спросить.

– Мы здесь по делам благотворительности, – без запинки выпалила Клер. – А вы? – Ему не удастся уйти от ответа.

Он прищурился, явно недовольный ее настойчивостью.

– Я направлялся к своему адвокату и увидел у входа в тюрьму вашу коляску.

– Ну, я ему задам, – пригрозила Розабел. – Я же велела ему ждать нас на соседней улице.

– Значит, вы понимали, что вам не следует здесь появляться, – сказал Саймон тоном строгого отца. – Из-за своего безрассудного поведения вы можете попасть в неприятную историю.

Розабел снова прикинулась маленькой капризной девочкой.

– Мне хотелось поддержать моего бедного дядю. Ему так холодно и одиноко, к нему никто не приходит.

– Гилберт Холлибрук – опасный преступник. Кажется, я уже говорил вам об этом. И вам, кстати, тоже.

Он обвиняюще посмотрел на Клер. Ей хотелось выкрикнуть, что ее отец – порядочный человек, и обвинен несправедливо, но вместо этого она уставилась на Саймона холодным вызывающим взглядом. Если он настолько слеп, что не понимает, чья это была затея, значит, он совершенно не знает свою будущую невесту.

– Брауни тут ни при чем. Я сама виновата. Я затащила ее сюда обманом и уже попросила у нее прощения. – Потупив глазки, Розабел изобразила раскаяние. – Надеюсь, вы не расскажете о нашей встрече дедушке?

В конце коридора послышались чьи-то голоса. Саймон немного подумал, затем кивнул:

– Нет, если впредь вы будете вести себя осмотрительнее.

– Конечно, я ни за что больше не вернусь в это жуткое, грязное место. Здесь так ужасно пахнет!

Розабел поморщилась и передернула плечиками, пытаясь убедить Саймона в искренности своих слов.

– Советую вам больше прислушиваться к мнению тех, кто старше и опытнее вас. А сейчас идемте. Я провожу вас домой.

Он предложил Розабел руку, и она приняла ее.

Внезапно мужество оставило Клер, она почувствовала себя несчастной и слабой. И причиной тому была самая банальная ревность. Ей было невыносимо больно смотреть, как Саймон идет под руку с очаровательной Розабел.

«Я должна радоваться тому, что мы так ловко выпутались, – думала она, шагая за Розабел и Саймоном по коридору мимо разинувших рты охранников. – Я должна думать о том, как вызволить из беды отца, как найти тайник в спальне деда или в библиотеке, а вовсе не о том страстном поцелуе под дождем». Но как она себя ни уговаривала, она не могла не любоваться его ладно скроенной фигурой и густыми темными волосами, красиво спадавшими на белый шейный платок.

Они вышли на свет, и Клер заметила, что в Саймоне появилась какая-то напряженность. Продолжая беседовать с Розабел, он обежал внимательным взглядом толпившиеся на улице экипажи, словно что-то искал. Они подошли к его лошади, и Саймон начал ее отвязывать, продолжая осматриваться по сторонам.

Клер поразилась мелькнувшей у нее мысли: Саймон не знает, что их коляска стоит на соседней улице.

Но это же абсурд. Он сказал, что видел их экипаж. Или он зашел в тюрьму не для того, чтобы их найти? Но тогда зачем?

– Мы считаем, что она совершенно тебе не подходит, – заявила ему Амелия.

Саймон нахмурился, глядя на младшую сестру. Они стояли на галерее, возвышавшейся над бальным залом Хейвенден-Хауса, и сквозь кружевную зелень папоротников в горшках смотрели на гостей. Когда-то эта галерея служила площадкой для оркестра. Здесь их никто не мог подслушать.

Тем не менее, ему было неприятно, что Амелия завела этот разговор посреди бала. Он молча осушил бокал с шампанским. Спрашивать, что она имела в виду, не было нужды. Он и так понял, что «мы» – это все его сестры, а «она» – леди Розабел Лэтроп.

– В самом деле? – сказал он, помолчав. – Даже не знаю, как бы я жил без вашего мудрого руководства.