Покоренное сердце - [15]

Лучше она сама присмотрит за ними.

Взяв поднос, она отнесла его Розабел и поставила ей на колени.

– Его сиятельство написал, в какое время нам следует быть готовыми? – спросила Клер леди Эстер.

– Вам? – нахмурилась леди Эстер. – Бог мой, а вам-то зачем? Вы останетесь дома.

– Но я должна присматривать за ними, – с тревогой в голосе сказала Клер. – Лорд Рокфорд может вести себя нескромно.

Розабел перестала намазывать на тост клубничное варенье и уставилась на Клер.

– Ты, в самом деле, так думаешь, Брауни? Мне он показался ужасно скучным, хотя он и вправду потрясающе красив. Ты заметила, как чудесно мы смотрелись с ним, когда танцевали?

Они действительно были прекрасной парой. Она – хрупкая и прекрасная, и он – мужественный и высокий. Вспомнив проникновенный взгляд его темных глаз, Клер почувствовала, как по коже у нее пробежали мурашки. При одном воспоминании об этом мужчине ей стало жарко.

– Помимо приятной внешности и размера банковского счета, немаловажное значение имеет характер мужчины. В компании он может вести себя благопристойно, а наедине с вами позволять себе вольности.

– Прошу меня простить, – ледяным тоном сказала леди Эстер, – но я не знаю мужчины более достойного, чем граф Рокфорд.

О, если бы они только знали…

– Простите, если я в своем беспокойстве зашла слишком далеко, миледи. – И, усмотрев возможность несколько продвинуться в своем расследовании, добавила: – Я просто вспомнила одну фразу из «Макбета». «Зло есть добро, добро есть зло».

Она смотрела на мать и дочь, ожидая, когда они вспомнят. Эту цитату Призрак оставил на месте одного из преступлений, и Клер сильно рисковала, напомнив им о ней. Если кто-то из них имеет отношение к интриге против ее отца, ее цитирование может показаться им подозрительным.

Судя по выражению их лиц, эта фраза им ничего не говорила.

– Я не очень люблю Шекспира, – заявила Розабел, отпив из чашки шоколад. – Я вообще, как правило, не могу разобрать, что произносят актеры.

– Эта фраза означает, что мы не должны судить о человеке по внешним признакам, – объяснила Клер. – Иногда привлекательный человек на поверку оказывается насквозь испорченным.

Карие глаза леди Эстер превратились в два ледяных кинжала.

– Миссис Браунли, вы забываетесь. Нет ничего неприличного в том, чтобы девушка прокатилась в Гайд-парк со своим женихом. Я больше не желаю слушать эти нелепые возражения.

Ее резкий тон заставил Клер умолкнуть. Она прекрасно сознавала свое положение. Слугам не положено высказывать свое мнение, даже если оно касается такого важного предмета, как честь юной леди. Она утешилась тем, что, по крайней мере, предупредила Розабел о грозящей опасности.

Но когда Клер взглянула на девушку, та подмигнула ей. В ее ярких голубых глазах плясало веселье. И Клер поняла, что ее предупреждение принесло больше вреда, чем пользы. У Розабел проснулся интерес к лорду Рокфорду.

Глава 4

Палец у меня зудит,

Что-то грешное спешит.[5]

У. Шекспир «Макбет»

Саймон заехал за Розабел в три часа, но девушка еще не успела одеться, поэтому ему пришлось дожидаться ее в гостиной в обществе ее брата лорда Фредерика и леди Эстер.

Саймон предпочел бы провести это время в трущобах, вылавливая преступников. Азарт преследования привлекал его гораздо больше, чем скучная светская беседа. Но делать нечего: женитьба предполагает период ухаживания. Сам он предпочел бы не тратить на это драгоценное время, но тогда в обществе их могли бы осудить.

Лорд Фредерик явно страдал после бурно проведенной ночи. Он развалился в кресле и внимательно изучал свои ногти. За прошедшие полчаса он успел поиграть большими золотыми пуговицами своего модного желтого сюртука, подергать накрахмаленные оборки рубашки и расправить несуществующие морщинки на темно-зеленых бриджах. Глядя на его торчащие уши и растрепанные светлые волосы, Саймон подумал, что он похож на скучающего школьника на уроке.

Сразу было видно, что мать заставила его играть роль гостеприимного хозяина, однако Фредерик даже не попытался изобразить радушие. Он игнорировал все попытки вовлечь его в общую беседу, и леди Эстер приходилось отдуваться за двоих. Она не уставала перечислять достоинства своей дочери.

– Фредерик, дорогой, расскажи, как чудесно выглядела твоя сестра на своем первом балу.

– Чудесно? – Зевнув, он вытянул Ноги и начал рассматривать свои туфли. – Раз ты так говоришь, мама, верно, так оно и было.

Леди Эстер нахмурилась, но затем перевела взгляд на Саймона, и на лице ее появилась сияющая улыбка.

– Первый танец Розабел танцевала с Фредериком. О, как она была прекрасна в этом белом шелковом платье и с бриллиантовым колье на шее, которое досталось ей в наследство от бабушки! Мужчины наперебой приглашали ее танцевать. Многие говорили, что она самая красивая девушка в этом сезоне. – Леди Эстер поднесла к лицу кружевной платочек и довольно правдоподобно изобразила смущение. – Но вам, наверное, может показаться, что я хвастаюсь.

– Разве можно винить вас за то, что вы говорите правду? – любезно возразил Саймон. – Леди Розабел, в самом деле, красавица.

За дверями послышалось хихиканье.

– Благодарю вас за такой отзыв, милорд.