Покоренная поцелуем - [2]

Как поступить? Потратить полдня на переход к вершине холма, чтобы увидеть оттуда Лэндуолд во всей красе, или продолжать свой путь вперед, не сворачивая никуда, чтобы самому, собственными глазами за два или три дня увидеть масштабы захвата норманнами того, что принадлежало ему по праву рождения. Если пойти к холму, то, значит, на целый день задержать окончательное прибытие в Лэндуолд.

Может, Эдвин просто хвастал, поддразнивал его, заставлял зря потратить время, чтобы убедиться в его не правоте. Доводы в пользу отказа от такой затеи роились у него в голове даже тогда, когда он невольно свернул с пути и направился к холму. Когда он подошел к его подножию, то пошел дождь со снегом. Он увидел кружева следов оленя под деревьями и в подлеске. Шагнув на тропинку, он вдруг почувствовал, как его всего охватило жгучее желание увидеть, и эта потребность преодолела усталость, заставила его идти далее к своей цели.

Шипы колючего шиповника цеплялись за его изорванную тунику, но он, не обращая на это внимания, упрямо поднимался на холм. С трудом дыша, он закинул голову, закрыл на несколько секунд глаза. Он боялся их открыть. Ведь Эдвард мог и обмануть, и отсюда не видно вообще никакого Лэндуолда, но он мог сказать и правду, - в таком случае перед ним предстанет обуглившееся, выгоревшее почти до тла поместье Лэндуолд, и он увидит картину, которую уже неоднократно видел на пути сюда. Собрав все мужество и твердо решив не поддаваться эмоциям, он продолжал взбираться на холм.

Да, Эдвин ему не лгал.

Усадьбу Лэндуолд было так хорошо видно, что, казалось, не существовало вовсе миль, отделявших ее от вершины холма. Облако дыма висело над его крытой соломой крышей, постепенно расширяясь, оно захватывало расположенные впритык друг к дружке, словно грозди, дома его селян. Чуть выше, на лугу, паслись овцы. Праздные, обнаженные в это время года поля являли собой весьма интересную картину, которую трудно заметить снизу. Большой квадратный участок, расположенный дальше к востоку, - там находились аккуратные торговые ряды гончара Бритта. А вон там, рядом с домом, был садик, разбитый его матушкой.

Необычное оживление приковало к себе его внимание, и он, скосив глаза, заметил на самой высокой точке в Лэндуолде все население деревни, занятое, казалось, срочным делом. Казалось, что они суетятся вокруг большого, вырытого в земле котлована. Понятно, закладывают фундамент для норманнского замка. Еще одно осквернение любимой им земли!

Он тихо зарыдал, но попытался успокоиться. Ему казалось, что это организм мстит ему за то, что он, как оголтелый, взбирался на вершину холма. Выйдя из-под крон укрывавших его от непогоды деревьев, он почувствовал, как тает на голове снежная крупа, как маленькие ручейки текут у него по липу, смешиваясь с соленым потом, который больно щипал его оцарапанные щеки.

- Лэндуолд, - прошептал он, вытирая пот с лица, не в силах оторвать напряженного взгляда от того, что ему больше не принадлежало.

За спиной он почувствовал мягкое шуршание. Последовал сильный удар по голове. Больше он ничего не помнил.

Глава 1

Сознание вернулось к Ротгару, оно выскользнуло из тайных глубин его рассудка, словно призрак. Он слышал все, что происходит возле него, кудахтанье резких по тону норманнских голосов выражало негодование, возбуждение, может, даже небольшую тревогу, но Ротгар вовсе не намеревался тратить вернувшееся к нему сознание понапрасну на то, чтобы понять значение произносимых ими слов, хотя уроки, которые когда-то давно давала ему мать, а также несколько месяцев, проведенные в норманнском плену, позволяли ему неплохо овладеть их языком. Вместо этого он старался сконцентрировать все свои оставшиеся силы, чтобы не дышать глубоко, не наполнять до отказа легкие укрепляющим живительным воздухом; он заставлял себя лежать тихо, не двигаясь, несмотря на острую боль от заломленной у него за спину руки, и не обращать внимания на учащенное болезненное биение крови в голове.

Чья-то нога опустилась возле его головы. Он плотно зажмурил глаза и поэтому не мог ее видеть, а только почувствовал, как под ней прогнулся дощатый пол, н6 ожидал дикой боли, когда этот тип, проходя мимо него, задел лежавший под ним острый тростник.

"Нельзя двигаться, нельзя издавать ни малейшего звука, чтобы не напомнить этой норманнской свинье о своем присутствии". Он видел немало добрых бравых саксов, над которыми норманны учиняли кровавую расправу. Их извращенное понятие о "честной игре" заставляло их не хвататься за мечи до тех пор, пока они не услышат дыхания врага, не заметят, как он корчится после того, как к нему вернется сознание. Посему он прикусил язык и старался чуть дышать.

Вдруг он снова почувствовал чье-то присутствие рядом, мягкое шуршание, чей-то такой легкий шаг, который не потревожил доски пола у него под головой. После этого ему на лоб легли чьи-то руки - мягкие, ласковые холодноватые, это стало для него такой неожиданностью, что все благие мечты тут же покинули его и он резко открыл глаза.

- Эдит, - прохрипел он сдавленным, дрожащим от непривычки голосом, но тут же понял, что ошибся.